— Французские офицеры, — пробормотал он, наконец.
И, взяв руку Моранжа, он приложил ее к своей груди, а затем поднес к губам.
Вдруг взгляд его зажегся тревожным огоньком.
— А мехари? — спросил он.
Я объяснил ему, что наш проводник был занят спасением животного. В свою очередь, он рассказал нам о том, как его верблюд, споткнувшись, свалился в поток, куда полетел, вместе с ним, и он сам, пытаясь его удержать. Он ударился головой о скалу, громко закричал и потерял сознание.
— Как тебя звать? — спросил я.
— Эг-Антеуэн.
— К какому принадлежишь ты племени?
— К племени кель-тахатов.
— Кель-тахаты платят, кажется, дань великому племени кельрелятов, властителей Хоггара?
— Да, — ответил он, покосившись на меня.
Казалось, что столь обстоятельные вопросы о Хоггаре были ему не по душе.
— Если я не ошибаюсь, кель-тахаты населяют юго-западный склон Атакора 26? Что делал ты так далеко от ваших обычных путей, когда мы спасли тебе жизнь?
— Я ехал через Тит в Ин-Салу, — сказал он.
— По какому делу ехал, ты в Ин-Салу?
Туземец собирался ответить, как вдруг остановился и задрожал. Его взор был устремлен на одну точку в пещере.
Мы посмотрели по тому же направлению. Туарег не сводил глаз с надписи на скале, которая час тому назад доставила столько радости Моранжу.
— Ты знаешь это? — спросил капитан с внезапно пробудившимся любопытством.
Туарег не произнес ни слова, но в глазах его сверкнул странный огонек.
— Ты знаешь это? — настаивал Моранж.
И прибавил:
— Антинея?
— Антинея, — повторил туземец.
И замолчал.
— Отвечай же, раз тебя спрашивают! — закричал я, чувствуя, что меня охватывает какой-то непонятный гнев.
Туарег посмотрел на меня. Мне показалось, что он собирался ответить. Но вдруг взгляд стал жестким. Я почувствовал, как исказились под его лоснистой вуалью черты его лица.
Мы с Моранжем обернулись. На пороге пещеры, тяжело дыша от бесплодной часовой погони, стоял смертельно уставший и растрепанный Бу-Джема.
В тот момент, когда Эг-Антеуэн и Бу-Джема очутились лицом к лицу, мне показалось, что оба туарега вздрогнули, мгновенно подавив, и тот и другой, невольное движение. Но, повторяю, мое впечатление было мимолетным и смутным.
Тем не менее, его было все же достаточно, чтобы укрепить во мне решение, как только я останусь наедине с моим проводником, поговорить подробнее о нашем новом спутнике.
Это утро и дальнейшие события того дня нас сильно утомили. Мы решили, поэтому, дождаться в гроте рассвета и окончательного падения воды.
На заре, когда я собирался отметить на карте наш ближайший маршрут, ко мне подошел Моранж. У него был несколько смущенный вид.