— Но шпалу-то тебе дали?
— Дали. Но в Тюмень, как надеялся, не взяли. А тут в округе на меня стали со всех кабинетов косо смотреть. Каждый же в чем-то замешан. То, что в Москву осетровые балыки да муксуна чемоданами отсылают в Разпредупр, чтобы по ротации куда-нибудь в теплые края распределили, тут вообще почитается за мелочь. А балыки эти, как сам понимаешь, неучтенные нигде. В итоге кинули мне еще шпалу в петлицу и сослали за речку в Лабытнанги большим начальником, на железной дороге хищения искать. Мое счастье, что я еще нацкадр, русского давно бы уже замордовали.
— Ну, за твое хантыйское счастье, — поднял я рюмку с морсом чокнуться.
— А у тебя какое счастье? — повторил мой жест Ваня самогоном.
— У меня? Еврейское, какое же еще? — смеюсь.
— А что такое еврейское счастье?
— Еврей покупает яйца по рублю за десяток, варит и продает вареные по рублю за десяток. В чем гешефт? — спрашивают. Отвечает: во-первых, я при деле, а во-вторых, навар мой.
— У нас счастье лучше, — смеётся Ваня. — Наше счастье: украсть ящик водки, водку продать, а деньги пропить.
— Как дальше жить думаешь? — интересуюсь у одноклассника.
— Достиг я в карьере своего потолка. Выше, Лёша, меня уже не пустят. Жениться думаю, детей завести пяток, да и врастать в Лабытнанги. Место это, если подходить как к своему, очень даже неплохое. Опять же ''чугунка'' есть. Она работы будничной исправно подбрасывает.
— Присмотрел уже: на ком жениться?
— Есть. Как не быть? Хорошая девочка. Красивая. Коми по национальности. Только подарка необычного требует.
— Что требует?
— Иголку необычную, чтобы шкуры хорошо шила. А где я ее возьму, если по всей округе обычную-то иголку не найти. Это я тебе говорю. Я тут, что угодно найти могу, кроме того, чего вовсе нет.
— Подожди, — хлопнул я его по плечу и вышел в комнату.
Обратно вошел уже с парусной боцманской иглой в руках.
— Такая подойдёт?
— Лёша, благодетель! — взревел обрадованный жених. — Это откуда такая роскошь?
— По случаю досталась, — пожал плечами. — Такой иглой паруса сшивали в царском флоте. Владей. Тебе мой подарок на счастье.
— Проси, что хочешь? — бормочет Ваня, вертя большую бронзовую иглу в руках.
— От тебя? Самую малость: если меня убьют, то помоги матери оформить Лизиного ребенка, как моего законного сына.
— А ты, я смотрю, еще тот ходок. Когда только успел?
— Дурное дело оно нехитрое. Так получилось. Но о ребенке я должен позаботиться заранее.
— Можешь не беспокоиться. Чем могу всегда помогу.
Стукнула в сенях дверь — или мать с работы, или Лиза со школы.
Приложил я палец к губам.