Тина обернулась в сторону Альена и успела заметить, как он спешно отвернулся. Девушка поджала губы, насупила брови и вспомнила все-все-все. Это она ему рассказала про карту Биглоу! Ну и что, что без Литина ей было не найти корабль, который бы отвез ее к Исчезающему острову или, как его назвал папенька, к Острову Беса. Главное, что она рассказала! Могла ведь не рассказывать? Могла. Но рассказала, показала карту и взяла в долю. А он! И тут грехи Альена посыпались на мадемуазель Лоет щедрым дождем. Он знал, что Тина девица, знал и даже не намекнул, что знает. Ну и что, что это все только бы усложнило. Умолчал? Умолчал – раз! Про освобождение горастанца умолчал? Умолчал – два! Выдал папеньке их секрет и карту Биглоу – три! Родители нашли ему невесту – четыре! Целовал без разрешения два, нет, три раза – это пять! Воротит нос и продолжает ничего не рассказывать – шесть! Но главное, он заставляет ее, Адамантину Лоет, чувствовать себя виноватой даже за то, что она сейчас думает. А это неправильно. Стало быть – семь! Вывод напрашивался сам собой: Альен Литин – ужасный человек. Чудовище! Да просто гад.
Девушка развернулась на пятках, окинула уничтожающим взглядом того, по кому страдала еще утром, и решила, что больше никогда, никогда-никогда не подойдет к Альену Литину. И пусть он теперь кусает себе локти, а она найдет себе другого друга. Ну хотя бы… А хоть и его! Взгляд юной мадемуазель остановился на его высочестве. Тина быстро оценила знакомый блеск в глазах, преклонение перед ее папенькой и разговоры о славном прошлом четы Лоет. Девушка мысленно потерла ладошки: кажется, она нашла себе нового Сверчка. Ну и что, что этот старше, зато готов к приключениям, не то что брюзга Литин.
Однако Дину сейчас было явно не до игр, и Тина не стала наседать на него. Она осталась стоять рядом, молча рассматривая остров. Дин скосил глаза на дочь своего кумира, чуть заметно улыбнулся и негромко сказал:
– Я хотеть, пусть дядя быть живой, но далеко. Пусть он ехать домой, а я остаться с вами, хоть немного. Хо… Хо-чу приключений, – почти по слогам произнес он, глядя на мадемуазель Лоет.
Тина вскинула глаза на принца, подмигнула и шепнула, ощущая на языке сладкий привкус мести:
– Держись меня, и приключения сами тебя найдут.
Затем обернулась в сторону Литина и осклабилась. Да-да, она то же говорила и Альену. И пусть в первый раз это было сказано по наитию, в искреннем порыве, а сейчас, скорей, из желания хоть так потешить свое самолюбие, но стало немного легче. Альен обернулся, с ироничным удивлением приподнял брови, и Тина, вздернув нос, отвернулась. Если бы она сейчас увидела, как на красивом лице молодого человека появилась тень легкого недоумения, а после – и вовсе задумчивости, из-за чего его взгляд задержался на девушке дольше, чем ему хотелось показывать свое внимание, то, пожалуй, мадемуазель Лоет испытала бы торжество. Особенно в то мгновение, когда задумчивый взгляд синих глаз остановился на его высочестве, также исподволь наблюдавшем за Тиной.