— Тушь потекла, посмотри: не размазалась? А ты совсем другой, может это и не ты? Волосы русые, нос прямой, глаза серые… или голубые? — перечисляла Татьяна, разглядывая незнакомого знакомца.
— Я, я! — Быстро ответил Олег по-русски. — Я это я… в смысле Ицкович, в смысле… А ты? Кто ты? Простите, ваше имя-отчество не Марфа Васильевна?
— Буссэ, Жаннет Буссэ. Я…
— Очень приятно… эээ… царь… эээ… Бонд, Джей… — Олег не закончил шутку, — француженка, полагаю?
— Oui, monsieur. Cela ne vous plaоt pas?[59] — спросила Жаннет, уловив что-то в интонации Ицковича.
— J'aime bien votre nouvelle coiffure. Je suis content de vous revoir[60]. — ответил невпопад Олег глупой фразой из разговорника. — Ты же знаешь: я не говорю по-французски! Разрешите представиться, фройлен, — перешел он на немецкий, — Себастиан фон Шаунбург.
— Du bist der Deutsche! — перешла на немецкий и Татьяна — Lächerlich, ihr dem Gott![61]
— А вот по-немецки ты говоришь все с тем же нижегородским, а не с французским прононсом! — рассмеялся Олег и, отодвинув стул, усадил неожиданно возникшую из того бытия Татьяну за стол.
— Das ist der Pariser Tango Monsieur, Ganz Paris tanzt diesen Tango Monsieur — голосом Мирей Матье с характерным грассированием тихонько напела Жаннет.
«Она что знала?! Или совпадение?»
— О-ооо… Парижское танго… Вот так!? — только и оставалось сказать Олегу, — там… эээ… тогда… ты только наших изображала, а эту песенку пела ужасно…
— А ты — врал! — с веселым ехидством разоблачила Татьяна. — Я так и знала!
— О, нет! Только комплименты, «Лаванда» у тебя получилась великолепно! — ответил Олег, прижимая руку к сердцу.
Татьяна улыбнулась, что-то вспомнив…
— Это Жаннет, она у меня бакалавр философии, специалист по Гёте.
Напряжение ушло, но пережитое ими потрясение было того рода, что выбрасывает адреналин в кровь, а бешено стучащее сердце ускоренно разносит его по организму, побуждая к физическому действию: бежать, рубить или… в постель!
— У меня ужасно разболелась голова. — Потерев виски, сказала зарозовевшая щеками Татьяна — всегдашняя ее реакция на небезразличных ей людей, — но взгляда не отвела. Смотрела на Олега так, словно предполагала увидеть проступающее сквозь черты молодого немца знакомое по прошлому лицо «старого» еврея. Но, увы, если ей досталась здесь практически ее собственная внешность, Олегу — к добру или нет — не настолько подфартило.
«Чужое лицо…. Была, кажется, такая книга, или это было кино?»
— Э… — Сказал Ицкович, бросив взгляд на часы и вдруг потеряв всякую уверенность в том, что делает.
— Мне нужно идти, но мы еще увидимся? — Спросил с утверждением, приложив салфетку ко лбу, — организм пережигал адреналин в пот, — в кафе не было жарко.