Глава двадцать первая
Наконец дома
Я так и не попрощалась с «Хазаной». Слово «hazaña» по-испански значит «подвиг», и, оглядываясь назад, становится даже жутко, до чего верно это имя. Не обладай «Хазана» такой прочностью конструкции, она затонула бы и я бы ушла на дно вместе с ней. Не могу выразить словами, какую любовь и уважение я испытываю к этой яхте и как преклоняюсь перед Анне Вевером и теми корабельными мастерами, которые построили «Хазану» на верфи Вевера в Нидерландах.
Отъезд прошел в страшной суматохе. Я почти не помню, как оказалась на борту самолета, направлявшегося к материку. Мне не хотелось видеть в иллюминаторе то море, по которому я еще недавно тащилась с робкой надеждой добраться до суши. Я спала, свернувшись под одеялом на двух сиденьях напротив мамы и Брайана, держа все свои тревоги при себе.
В аэропорту Сан-Диего я сошла с самолета и увидела, что меня ожидает целая толпа людей с камерами и вспышками. Подбежал отец, обнял меня со слезами на глазах и все никак не хотел отпускать. А потом он повел меня к бабушке с дедушкой, которые, как и всегда, знали нужные слова. Среди встречающих было много наших родственников и друзей – все они приехали поприветствовать меня, поздравить меня с тем, что я сумела сделать – смогла выжить. Я плохо помню подробности, только бескрайнее ощущение любви и поддержки. В целом все было так, как обещал мне Голос. Переночевала я в доме у бабушки с дедушкой, в моей старой комнате, а на следующий день переехала к маме.
Следующие два месяца я изо всех сил старалась заново построить свою жизнь. И поняла, что нет никакой жизни. Я не находила себе места и металась как безумная, пытаясь убежать от боли и нерешительности. Я провела дома День благодарения и Рождество, все время ощущая нестерпимое желание отправиться к семье Ричарда и объяснить им, глядя в глаза, что именно произошло, – то немногое, что я могла для них сделать. И потому в начале января я полетела в Англию.
Сойдя с самолета в лондонском аэропорту, я села на поезд до Саутгемптона, где жили хозяева «Хазаны», Питер и Кристина Кромптон. За окном поезда мелькал холеный английский пейзаж, так сильно отличавшийся от не тронутой рукой человека изобильной растительности островов Тихого океана.
Встреча в аэропорту
Дом Кромптонов поражал воображение. Они были деликатными хозяевами и делали все, чтобы мне было уютно. Питер спросил, не хочу ли я вместе с ними и несколькими друзьями поучаствовать в гонках вокруг острова Уайт. Я ответила не сразу. Последняя яхта, на которой я была, – «Хазана». Страховой компании Кромптонов удалось продать яхту на Гавайях. Взамен они купили тридцатишестифутовый шлюп, на котором участвовали в местных гонках и проводили выходные. Как ни странно, я соскучилась по ощущению бескрайнего моря вокруг, и я решила присоединиться. Гонку мы не выиграли, но не были и последними. Мы прекрасно провели время, хотя подзабытое ощущение идущей под парусом яхты пробудило глубоко погребенные воспоминания о наших с Ричардом путешествиях. Усилием воли я заставила себя вернуться в настоящее время. Никто из друзей Кромптонов не упоминал при мне «Хазану» или ураган, хотя я уверена, что все они знали эту историю.