Он может быть жив, прошло всего три часа.
Его последние слова: «О Господи» – рокотали в голове. Должно быть, это была большая волна. Больше, чем те чудовища в сорок пять футов. Волна-убийца. Была бортовая качка, и Ричард… Любимый… Господи, ты же не… ты не мог…
– РИЧАРД? РИЧАРД, ГДЕ ТЫ? – Я всматривалась в океан, раскинувшийся вокруг меня до самого подернутого дымкой горизонта. Ничто не нарушало монотонность серой, словно боевой корабль, водной поверхности, ложбины между волнами казались не глубже суповой тарелки. – ПОЖАЛУЙСТА, ПОЖАЛУЙСТА, ПОЖАЛУЙСТА. – Ричарда нигде не было видно.
«Хазана» была растерзана. Грот-мачты не было, остался обломок в четыре фута, до сих пор соединенный с гиком. Табернакль, металлический башмак, который используется для установки и спуска грот-мачты, лежал на боку, а за ним тянулся огромный пятифутовый кусок дерева, вырванный из палубы. Большой двухдюймовый нагель, удерживавший ногу мачты в табернакле, валялся на палубе, перегнутый пополам.
– Боже мой, – завыла я, увидев сквозь зияющую дыру в палубе гамак, в котором недавно лежала, и покрывающий пол каюты толстый слой воды с плавающими в ней вещами. Бизань-мачта была в воде, билась о корпус судна, зацепившись вантами штирборта. Такелаж и закрутка генуи свешивались за борт, рядом полоскался в воде парус стакселя. Пара стальных дюймовых стоек леера была смята, словно жестяные банки. Оставшиеся были обломаны наполовину, словно зубочистки. Крышка палубного рундука для хранения пропана исчезла, не было и самих баллонов с пропаном.
– БОЖЕ МОЙ… РИЧАРД? РИЧАРД? – выкрикивала я.
Я смотрела во все стороны:
– Ричард? Ричард?
Прошу тебя, Господи, умоляю. Ноги подкосились, я повисла на гике, и меня снова вырвало.
Не мог он исчезнуть. Меня душили пустые рвотные позывы. Охваченная страхом, я вцепилась в гик и в смятении прижалась щекой к прохладному алюминию.
– ХВАТИТ. ШЕВЕЛИСЬ ДАВАЙ. – Это внутренний голос ворвался в мои мысли.
Громко рыдая, я проползла вдоль искореженного гика, добралась до входа в каюту, зашарила руками, отыскивая бинокль. Каким-то чудом он остался висеть на своем месте.
Прошла вдоль гика обратно, привалилась к нему, мысленно повторяя: «Я могу его спасти, могу его спасти», и принялась осматривать океан в бинокль. Я никак не могла унять дрожь: окуляры бинокля больно прижимались к глазам, били по надбровным дугам.
Я посмотрела во все стороны. Все, что я увидела, – бескрайний пустынный океан с вздымающимися на десять футов волнами. Ничего, ничегошеньки там не было.
– Попробуй завести мотор! – рявкнул внутренний голос.