Я едва не сдалась. Я едва не убила себя. Просто я так устала и так измучена одиночеством, что схожу с ума.
Выпустив гик, я зашла в кокпит. Склонившись над пятигаллонным ведром с водой, пригоршнями я плескала себе на лицо прохладную влагу.
– О-о. – Ощущение было отличное. Не холодно, но мокро и реалистично. Я снова справилась. Потом я потянулась руками вверх и, опуская их, прорычала по-львиному: – Аааааарррр!
Я не сводила глаз с острова, а разум продолжал твердить, не умолкая: «Верь в себя, Тами. Ты слышала Голос. Ты проделала такой долгий путь. Для спасения тебе не нужен никто и ничто. Ты должна верить, доверься Голосу и помни, что тебя оставили в живых не без причины».
Я посидела немного, чувствуя, как успокаиваются нервы, прежде чем наконец согласилась:
– Мне было суждено спастись.
Глава девятнадцатая
Держись, держись
В ту ночь меня разбудили сильный дождь и усилившийся ветер. Стрелка компаса металась во все стороны. Все, что мне удалось сделать, – зафиксировать штурвал и натянуть водонепроницаемый тент над собой и постелью в кокпите, после чего я снова провалилась в сон. У меня не осталось сил.
Когда днем я смогла сделать первые измерения и нанести результаты на карту, оказалось, что «Хазану» отнесло к северу – мы отклонились от курса на двадцать пять миль. При скорости в два узла двадцать пять миль – это целых двенадцать часов! Я потеряла двенадцать часов.
Остров пропал из виду. Поразмыслив, я решила не спать и постоянно дежурить у штурвала. Вечером я спустилась в камбуз в поисках чего-нибудь бодрящего. Лучшее, что я смогла придумать, – холодный напиток из смеси какао с кофе. Я наполнила этим коктейлем термос и прихватила с собой в кокпит.
Вот так, через сорок дней одиночного плавания, в сорок первый я оказалась на расстоянии нескольких миль от входа в гавань Хило. В половине третьего ночи я увидела приветливо подмигивавшие огни прибрежных построек, но не осмелилась подойти ближе из-за огромного рифа, выдававшегося далеко в океан. При химическом свете палочки я изучала найденную мной в шкиперском уголке старую карту гавани Хило. Там стояла отметка «Не для судоходства». Ох, как же мне хотелось отмахнуться от этого предостережения и направить «Хазану» навстречу этим огням, настоящей еде, живым людям, возможности нормально принять душ и выспаться. Но только дурак – или же моряк, хорошо знающий местный рельеф, – рискнул бы войти в опасный пролив ночью. Мне пришлось не раз напомнить себе, что я не для того прошла через все это, чтобы в конце пути разбиться о рифы.
Ну что ж, ранним утром я начну лавировать вперед-назад в ощетинившемся рифами проливе, пытаясь зайти в гавань Хило. Я была так близко… и так мучительно далеко. Неужели я действительно не могу просто взять и добраться до берега? Нет, нужно ждать. Я была в смятении. Я понимала, что стала другой женщиной и никогда больше мне не быть прежней наивной, беззаботной девчонкой. Меня пугали люди, до которых оставалось всего несколько миль. Но при этом я сгорала от нетерпения. Слезы катились по лицу.