– Эти слезы, они откуда? – спросила я Голос.
– Это другие слезы, Тами. Слезы радости.
– Но радоваться неправильно. Я должна грустить. И мне все еще грустно. Я так тоскую по Ричарду.
– Ты всегда будешь тосковать по Ричарду, и ты всегда будешь любить Ричарда. Но жизнь продолжается, Тами. Ты должна верить в себя. Время Ричарда вышло, а твое еще нет. Ты выжила, потому что ты – это ты. Не каждый смог бы. Радуйся, ведь ты это заслужила. Скоро ты будешь с людьми, которые тебя любят, ты будешь купаться в любви, которой тебе так не хватало.
– Но это будет совсем другое.
– Будет то, что ты сама из этого извлечешь. Когда ты будешь готова, появится другой мужчина, и он будет любить тебя так же глубоко, как любил Ричард.
– Но смогу ли я любить его так, как любила Ричарда?
– Сможешь. Пройдет время, и твое сердце снова захочет любить. Поверь в себя, поверь в то, что подсказывает тебе сердце.
– Я буду по тебе скучать.
– Я всегда здесь. Я часть тебя.
– Ты Бог?
Голос так и не ответил. Может, не было ответа.
Рассвет просачивался по капле. Я понимала, что это мои последние часы в море, последние часы наедине с собой. Интересно, кто встретится мне первым – рыбацкая лодка, прогулочная яхта?
Глядя в сторону порта, я видела, как пастельные огни, разбросанные по гористому берегу Хило, начали гаснуть один за другим. Держись, Тами, держись.
На меня вновь обрушились вопросы, терзавшие меня уже миллион раз. Почему? Почему я не сознавала, что мы уязвимы, что один из нас или мы оба можем погибнуть посреди открытого океана?
Но из глубины души рвалось оправдание: потому что я была бесстрашна, Ричард был бесстрашен. Да, правда, это я грезила о тропических островах и пляжах с белым песочком, о теплой воде, идеальных волнах, экзотических портах и любви.
В итоге мне пришлось признать, что никакая сила не смогла бы удержать меня вдали от моря.
Я смотрела на звезды – моих добрых друзей, сверкавших в бескрайнем небе, и прощалась с каждым созвездием, что так чудесно поддерживали и направляли меня в моем долгом, медленном путешествии. Буква W в небе означала воду, но еще она значила для меня волшебство. Волшебный, восхитительный Ричард. Волшебно то, что я справилась. Я знала, что звезды на суше не такие яркие, как на море.
Я прижала к груди цветастую рубашку Ричарда и признала в отчаянии:
– Я люблю тебя. Я знаю, что люблю тебя. Люблю всей душой.
Что еще я могла сказать? Я не могла смотреть на лазурно-синее море без того, чтобы не вспомнить его глаза. Я не могла попрощаться с ним окончательно. Свернув рубашку Ричарда, я сунула ее за пазуху, поближе к сердцу, тронула подаренное им плетеное кольцо и все вертела, и вертела, и вертела его на пальце…