Офицер стал что-то кричать по-немецки. Я стоял, молча и равнодушно разглядывал стены кабинета. Потом комендант приказал позвать полицаев и что-то сказал женщине.
— Этот действительно не понимает по-русски. К тому же у него не все в порядке с головой, — перевела женщина вошедшим полицаям. — Пан комендант распорядился его не тревожить, а вам объявить замечание за то, что вы приводите сумасшедших, а настоящих большевиков не видите под носом.
— Иди, — сказал мне полицай.
Но я преспокойно уселся на стул. Тогда полицай подошел ко мне и подтолкнул меня в направлении двери. На улице я направился к патефону.
— Проваливай! — крикнул полицай. — Людей не дозовешься, а этот сам пришел и уходить не хочет.
Так я стал легальным.
…Прошло около трех месяцев. Подпольные организации Ржищевского, Переяславского и Мироновского районов создали две партизанские группы. Одной группой, расположенной в селе Македоны, Ржищевского района, командовал Иван Кузьмич Примак. Другая — под руководством Емельяна Демьяновича Ломако — сосредоточилась в селе Григоровка, Переяславского района.
Перед уходом в лес было получено указание подпольного партийного комитета разгромить в этих селах комендатуры и полицейские группы, захватить побольше оружия и снаряжения. Это серьезное задание мы выполнили.
…Темной ночью собрались мы в вишневом саду неподалеку от дома Николая Михайловича Абраменко. Наша группа партизан должна была захватить комендатуру. Старшим назначили меня. Приказано взять в плен коменданта, переводчицу, старосту и начальника группы полицаев, с тем, чтобы судить их потом партизанским судом.
Полицаи обычно находились в комендатуре, двое дежурных из них патрулировали по селу. Мы быстро захватили здание комендатуры, взяли всех полицаев, в том числе и двух дежурных, и заперли их в хате на краю села. Но тут выяснилось, что двоих не хватает. Дома их тоже не обнаружили. Один из исчезнувших — сам комендант.
Долго мы бродили по селу в поисках и решили заглянуть к старосте. В его доме наглухо закрыты ставни, но из щелей пробивается свет. Осторожно окружили дом, прислушались. Из комнаты доносится глухой говор, смех. Видно, веселятся здесь. Мы ворвались в дом и сразу обнаружили коменданта. Пьяный «пан комендант» склонил свою тяжелую голову на плечо переводчицы и дремал.
Первым опомнился староста, потом завизжала переводчица.
— Молчать! — приказал я.
Переводчица испуганно закрыла рот ладонями. Мои товарищи быстро обезоружили коменданта и полицая, взяли старосту. Никому в эту ночь не удалось уйти от партизан.
К утру мы добрались до небольшой березовой рощицы и здесь решили переждать день. Выставили часовых и занялись делом. У обгорелого пня понурив головы сидели комендант и переводчица, слева от них выстроились все двенадцать полицейских. Когда я подошел к ним, два полицая удивленно переглянулись. Заволновались вдруг и переводчица, и комендант. Они узнали «сумасшедшего».