Партизанской тропой (Кайсенов) - страница 36

Все заняли свои места. Прошло еще немного времени. Постепенно огни приближались. Теперь отчетливо был слышен гул моторов.

Вот машины от нас метрах в пятидесяти, не больше.

— Огонь! — раздалась команда.

Машины остановились.

— Вперед! — приказал Иван Кузьмич.

Мы бросились к машинам. Из одной послышались крики, я узнал голос Марии. «Значит, жива!» Немцы открыли огонь.

Я видел, как бежавший со мной товарищ, вскрикнув, упал на землю. Я подбежал ко второй машине и бросил в кузов гранату. Взрыв снес кузов. Послышались стоны и крики раненых.

Мы с Гаманом подбежали к головной машине, именно оттуда был слышен голос Марии и еще какого-то русского. Я прыгнул в кузов. Рядом с Марией стоял, высоко подняв руки, плечистый мужчина.

— Примак, Примак! — кричал он. — Я — Синявский! Не стреляйте!

Иван Кузьмич окликнул меня:

— Вася! Синявского пока не трогай! Разберемся.

Оказывается, Примак и Синявский в детстве учились в одной школе. В начале войны Синявский стал работать у немцев. Правда, он помог Ивану Кузьмичу бежать из немецкой комендатуры, куда тот попал во время облавы. Это и заставило Примака пощадить предателя. Он собирался использовать Синявского для освобождения арестованных товарищей.

Я не удержался и стукнул прикладом Синявского. Его подхватил Василий Клопов и поволок к Примаку.

Синявский был начальником мироновской районной полиции, и то, что мы взяли в плен такую крупную «птицу», было большой удачей.

Я поднял на руки тяжело раненную Марию. К машине подоспели товарищи, мы осторожно перенесли ее через кювет и положили на траву.

У Синявского мы изъяли все протоколы допроса мироновской полиции. Из двенадцати немецких офицеров и тринадцати полицейских, ехавших на двух машинах, один убежал.

Клопов доложил Ивану Кузьмичу о неисправности вражеских машин. Я собрал оружие и боеприпасы и подошел к Ивану Кузьмичу. Тот говорил с начальником полиции.

Абраменко Николай Михайлович — командир партизанского взвода. Абраменко Мария — подпольщица.

— Во что бы то ни стало, — наказывал он Синявскому, — устрой побег нашим товарищам. Для этого тебе дается десять дней. Не выполнишь — смотри, найдем под землей! Тогда пеняй на себя!

Начальник полиции дрожащим голосом заверял:

— Выполню, выполню. Все сделаю…

Впоследствии оказалось, что Синявский своего слова не сдержал. Это было нам горькой наукой: врагу, предателю верить нельзя.

Нам предстояло взорвать мост, через который немцы день и ночь гнали машины с продовольствием. Задание было важное и опасное. Опасное потому, что добираться до моста нужно было долго, и мы сомневались, успеем ли сделать это за ночь. Днем же двигаться было нельзя.