— Плохие дела у нас, хлопцы, — тяжело вздохнул дед Михаил, пожимая руку моему спутнику, партизану Николаю Михайловичу Попову.
— Что случилось? — тревожно спросил Попов. — Кто-нибудь схвачен?
— Пока нет. Но в село часто немцы наведываются. Каждый дом обыскивают, забирают теплую одежду, продукты… — дед Михаил на минуту задумался. — Оголодали, волки, да и русский морозец им перцу поддал. Туго приходится супостатам…
Подробно разузнав о положении в селе, Попов обратился ко мне:
— Что же будем делать, Вася?..
Уже по тону вопроса я понял, о чем думает мой товарищ. Оставаться в селе, в котором немцы, — значит подвергать риску партизанскую явку.
— Конечно, оставаться опасно. Но в такой буран… — начал было я.
Меня перебил дед Михаил:
— Пришли вы издалека. Заморились, не спали. Куда уж вам идти. Да и скоро рассвет, — не успеете уйти. Кругом рыщут немецкие патрули. Оставайтесь лучше здесь. Как говорится, кто рискует, того беда минует. Что бы ни случилось, будем держаться вместе.
— А где мы скроемся в случае чего? — спросил я и подумал: «Раз дед приглашает — значит, знает, что делает».
— В погребе, на чердаке или в сарае вам находиться негоже, — вслух размышлял дед Михаил. — Эти места немцы в первую очередь обыскивают. А надумал я вас спрятать на печке. Она у меня просторная… Ляжете к стене, а я вас подушками да разным тряпьем закидаю. Но будьте наготове: если дам знак, что немцы и туда подбираются, действуйте, как говорится, по обстановке.
Пока мы наскоро закусывали, дед Михаил хлопотал у печки и рассказывал:
— Ночь выдалась метельная. Вряд ли кому захочется шляться по хаткам. Немцы-то больше по двое по дворам ходят. И это хорошо. Если нагрянут, то вы сумеете с ними, пожалуй, справиться. Не первый раз ведь!..
Старик хитро подмигнул и закрыл двери на крепкий, внушительный крючок.
Подкрепившись, мы быстро забрались на печь и улеглись. Старик замаскировал нас и вышел во двор. Сквозь дрему я слышал, как, шаркая ногами по земляному полу, ходит его старуха Евгения Максимовна, убирает со стола, гремит посудой. Согревшись на печи, мы как-то незаметно заснули. Очнулся я от могучего храпа своего товарища. Казалось, звенели стекла. Толчком в бок я разбудил Попова.
— Ты совсем не умеешь спать, — упрекнул я его. — Всех немцев в селе переполошишь своим богатырским храпом.
Попов удивленно посмотрел на меня, улыбнулся и покачал головой, признавая свою вину. Давно наступило утро. Старик все еще расхаживал по двору, охраняя нас. Мы пролежали с час или больше прислушиваясь. Печь сильно нагрелась. Мы вспотели и вынуждены были подкладывать под себя ладони. Попова стал одолевать кашель. Он зажимал рот руками и старался не дышать. На нашу беду, в дом вошли, громко смеясь и разговаривая, две женщины.