Но Алексеенко был уже в кустах. Превозмогая боль в плече, он упрямо полз и полз. Впереди была свобода, друзья-партизаны, родные советские люди!
Так появился Алексеенко в нашем партизанском отряде. А вскоре к нам добрались и те, кого не настигли пули фашистских карателей в ту страшную ночь. Все они стали отличными бойцами, беззаветно сражались с врагом.
Лагерь для военнопленных окружен четырьмя рядами колючей проволоки. Высота каждого ряда около четырех метров. На ночь в проволоку подается ток высокого напряжения. На вышках вокруг лагеря день и ночь стоят немецкие часовые с автоматами и пулеметами. Лагерь охраняется и с наружной стороны. Там беспрерывно патрулируют немецкие автоматчики.
Внутри лагеря вдоль южной стены глубокий, около двух метров, ров. Сюда сбрасывают трупы военнопленных, которые ежедневно десятками погибают от голода, болезней и жестоких побоев. В лагере построена высокая труба. К ней приставлена лестница, по которой гонят раздетых догола людей. Потом их сбрасывают в трубу.
В центре лагеря три длинных барака. Они набиты до отказа, и многие военнопленные ютятся под открытым небом, на сырой земле. Разутые и раздетые, опухшие от голода и побоев, люди едва передвигаются. Кажется, достаточно легкого дуновения ветра — и они упадут. И они действительно падают, и многие уже не встают.
Есть в лагере еще один барак. В нем находятся более или менее трудоспособные военнопленные. На заре их выводят группами и в сопровождении конвоя и овчарок гонят на работу. Возвращаются пленные только поздно вечером. Искалеченных, истощенных и обессилевших отделяют и переводят в общий барак. Тех, кто попал сюда, ждет неминуемая и близкая смерть.
…Темная ночь. Моросит мелкий, колючий дождик. Из отдаленного барака вышли трое и бесшумно двинулись к центру лагеря. Там к ним присоединились еще двое. Все вместе крадучись двинулись к северо-восточной окраине лагеря. Ползком, следуя друг за другом, подобрались к колючей проволоке. Гигантского телосложения человек осторожно и ловко перерезал проволоку стальными ножницами. Эти ножницы ему передали сегодня рабочие станционного депо. Они же достали и резиновые перчатки.
Рабочие ждут пленных в условленном месте.
Дождь усилился, подул холодный ветер. Когда были перерезаны три ряда проволоки, послышался сигнал «остановись»: товарищи заметили опасность. Все пятеро плотно прижались к земле, замерли. Мимо шел часовой… Он ничего не заметил. Передний, поправив резиновые перчатки, снова стал резать и отгибать проволоку, расширяя проход.
Наконец перерезана последняя проволока. И снова тревога: послышались голоса патрулей. Пленные залегли, сдерживая дыхание. Хлюпая по жидкой грязи тяжелыми сапогами, немцы подошли почти вплотную. Неужели заметили? Если они сейчас зажгут фонарь, придется часовых убить. Так было условлено заранее. Немцы, укрывшись плащ-палатками, закурили. Блеснул слабый огонек зажигалки. Постояв минуту, часовые разошлись: один — вправо, другой — влево.