– Не совсем, Чезаре. Если есть две такие силы, откуда возьмётся третья?
Мигель де Корелья сроду не был хорош в интригах. Вот владение клинками или военно-тактические задачки – это его. Высокие же материи, то есть политика, интрига, заговоры… в них он был слабоват. Я же, с учётом знаний выходца из XXI века мог много чего учудить, особенно опираясь на столь прочный фундамент, который имелся у моего теперешнего тела. Что и не замедлил продемонстрировать:
– Мы её… слепим. Благо использовать в качестве материала «дерьмо и палки» уж точно не придётся. Есть более благородные стройматериалы: золото и известность кардинала Борджиа. И ещё не следует забывать о его и нашем происхождении.
Поскольку речь велась на каталонском диалекте испанского языка, тут и уточнять не требовалось. Мигель понимающе усмехнулся и спустя несколько секунд уточнил:
– Земляки?
– Да. На прошлом конклаве испанские кардиналы голосовали за моего отца. То же самое они могут сделать и на грядущем. Надо только заранее их предупредить. О том, что Папа Иннокентий VIII очень сильно болен и надежд на выздоровление почти нет.
– Но это… опасно.
– Их действительно почти нет. Возраст понтифика, прежние болезни, ещё кое-что, - тут я сделал многозначительную паузу. Дескать, не всё можно говорить даже близким друзьям. - Опаснее будет, если он помрёт в самом скором времени, а оба кардинала, Луис Хуан дель Мила и Педро Гонсалес де Мендоса, просто не успеют на конклав. Путь то неблизкий, а их отсутствию лишь обрадуются. Сам знаешь, что итальянские кардиналы не любят испанских собратьев.
Корелья всерьёз призадумался. Он прекрасно помнил, что в Риме не любили испанцев, даже тех, кто родился в Вечном Городе или просто в италийских землях. Уж Борджиа это знали неплохо, равно как и находящиеся под покровительством их рода. Наконец он проворчал, вновь подвигая вино к себе поближе.
– Их только двое! И захотят ли они срываться с места лишь в надежде на то, что скоро будет конклав. Как объяснят свой приезд? Арагон и Кастилия лишь недавно изгнали мавров из Гранады, завершив великую Реконкисту.
– А вот этим самым и объяснят! Падение Гранадского эмирата – великая победа не только для Кастилии с Арагоном, но и для всего христианского мира. Удивится ли кто-нибудь, если оба испанских кардинала с достойной свитой совершат паломничество в Рим, дабы помолиться в знак великого достижения? Вряд ли. Что же до побуждения приехать, то и оно найдётся.
– Узнаю своего друга и его живую мысль.
– Правильно делаешь, Мигель. Как думаешь, королеве Изабелле и королю Фердинанду понравится мысль о том, что вместо двух испанских кардиналов их в скором времени станет… допустим, четыре? А во Франции тем временем так и останется один-единственный Андре д’Эспинэ. Магистра ордена иоаннитов д’Обюссона сложно считать французом по крови и духу, он руководствуется интересами своего ордена, по сути небольшого государства.