Положенные по этикету слова, взаимные расшаркивания и наилучшие пожелания… Они длились довольно долго, но наконец закончились. Как-никак я был приглашён на обед, а не исключительно на разговоры. Разумеется, целью сего, хм, обеда было не банальное насыщение желудков, а именно разговор, но приличия следовало соблюдать. Сдаётся мне, что Пьеро де Медичи подозревает, будто я прибыл сюда по отцовскому поручению. Да, на самом деле всё обстоит несколько иначе, но стоит ли мне это раскрывать? И поверят ли в эти мои слова? Тут ещё и возможные плюсы и минусы стоит учитывать, которые можно оценить лишь во время развития беседы с правителем Флоренции. Эх, жизнь моя жестянка! Придётся импровизировать, другого выхода просто не просматривается. Хорошо хоть Моранца особых косяков не допускал. Будучи представлен, вёл себя предельно пристойно, скромно, старался отмалчиваться, хотя было видно – и сама обстановка и люди ему очень интересны. Человеческое любопытство, оно такое.
О, вот и первый проблеск действительной цели моего приглашения возник. И всего то пару минут прошло после того, как все вышеперечисленные оказались за столом очень, к слову сказать, богатым.
– Вы совсем недавно прибыли в наш город, Чезаре, - произнёс Пьеро, смотря словно в никуда. – И успели сделать… кое-что.
– Даже не представляю о чём вы, - пожал я плечами. – В стенах вашего славного города, этой жемчужины всех италийских земель, я ничем не мог себя проявить. Просто не успел. Вот за пределами стен… возможно. Хотя сокращение числа нарушающих спокойствие республики разбойников сложно отнести к числу не угодных богу дел.
– Об этом вы расскажете позже. Моя дорогая Альфонсина любит такие истории.
– Сочту за честь, - встав, я поклонился жене Пьеро, действительно красивой женщине, внешность которой даже беременность на большом сроке не могла сильно испортить. Затем сел обратно и продолжил. – А оказавшись внутри стен, я занимался лишь малозначимыми делами, вроде необходимых покупок и переговорами с кондоттой, которую собираюсь нанять для важных дел. Дела же эти предстоит совершить за пределами прекрасной Флоренции.
Недолгое молчание. Пьеро – действительно красивый и неглупый молодой человек, но в отличие от отца, с отсутствующим «стальным стержнем» - поманил пальцем сидящего рядом советника. Бибиена послушно придвинулся и что-то прошептал своего повелителю. Медичи довольно кивнул, улыбнулся и чётко произнёс:
– Ну как же, Чезаре, вы могли забыть такой интересный разговор с одним из доминиканских проповедников, которого ославили так, что он с горя стал просить самого Савонаролу разрешить временно удалиться из города и проповедовать в других местах республики.