– Не знаю. Сам не понимаю, как во всё это вляпался. Деньги мне были нужны, вот и… Иными словами, сволочь я законченная. Но, Александр Прохорович, я действительно в последний момент хотел отказаться от уби… от инъекции. Вот перед богом клянусь, – Булин перекрестился, – я передумал. Я хотел позвонить вашей сотруднице… Шаховой.
– А почему не позвонили?
– Не успел… Она сама приехала. Я так поразился… А вы что, арестовали Мишу? Это он вам всё рассказал?
– Пока нет, – ответил Спектор.
– А как же вы догадались, что я… что…
– Работа у нас такая, Сидор Климович – догадываться и вовремя принимать меры. Кстати, где может находиться ваш племянник?
– Вот это одному богу известно. Он никогда со мной на эту тему не говорил.
– Он не бывает по месту прописки?
– Нет, это квартира моего брата, но брат уже давно живёт за границей. Мы с ним не виделись уже лет пять. Квартиру он сдаёт, а Мишка так и остался там прописанным. Но он никогда в квартире не бывает.
– Чем занимается ваш племянник? –спросил Спектор.
– Тоже не знаю, – пожал плечами доктор. – Несколько раз в тюрьме сидел, но, как он говорил, по ложному обвинению. Вообще-то, мы с ним очень редко виделись. Я о его личной жизни, можно сказать, ничего не знаю.
– И как же вы согласились на такую авантюру?
– Не знаю, – тяжело вздохнул Булин. – Бес попутал.
– Вот люди, – хмыкнул Спектор, – все свои грехи, преступления чуть что, на беса списывают. Бедный бес, всех собак на него навешивают.
Снова раздался телефонный звонок. И снова это была Рюмина. Выслушав её, Александр Прохорович немедленно распорядился вернуть допрашиваемого в камеру, а сам направился в кабинет Макарова.
– Товарищ полковник, – доложил он, – мне нужны несколько крепких ребят. Срочно едем на объект, где был похищен Брызгалов. По-моему, ребята разгадали тайну его исчезновения…
40
Брызгалов не знал, что его сын погиб. Вот уже пятые сутки он сидел в каком-то тёмном подвальном помещении. На руках и ногах были надеты наручники, рядом с ним стояло невыносимо зловонное ведро. Еду ему каждое утро приносил кто-то в чёрном, невысокого роста, это были полбулки хлеба и бутылка отвратительной тёплой минералки. Иногда какие-то объедки – колбаса, котлета, картошка и прочее. Спал Фёдор Степанович здесь же, на голом полу. Каждый день после завтрака приходил пожилой сутулый мужчина и хриплым голосом спрашивал:
– Ну что, вспомнил, куда деньги спрятал?
– Да нет у меня никаких денег, я уже сто раз говорил, – жалобно отвечал Брызгалов. – Если вам об этом сказала моя жена, она просто не знала, что я пошутил. Я, если хотите, разыграл её. Хотел посмотреть на её реакцию.