– Что случилось, Яр? – тонким, не своим голосом спросила Ира, и сама поразилась его неестественности.
Окиянин смотрел на нее задумчиво и молчал, и ей стало еще страшнее.
– Ты – ты хочешь от меня уйти? – вдруг, сама от себя не ожидая, выкрикнула Ира.
И услышала:
– Да. – Яр помолчал и, кивнув, будто своим мыслям, добавил: – Я хочу от тебя уйти. Развестись. Я оставлю тебе половину всего, что лежит у меня в банке. Эту квартиру буду оплачивать до конца года. Ты можешь вернуться в Петербург. А можешь остаться и работать здесь. Завтра я найду адвоката. Решение мое окончательное и обсуждению не подлежит.
На этом муж повернулся и, взяв еще не распакованную с конференции сумку, открыл входную дверь.
– Прости меня. Ты тут ни при чем.
Дверь закрылась.
Стыл венгерский суп-гуляш. Цветы и бутылка все так же стояли на столе, накрытом к семейному ужину.
«Этого не может быть, – сказала себе Ира. – Этого просто не может быть».
Все то время, пока адвокат оформлял развод, Окиянин прожил в маленькой гостинице неподалеку от института. Оформление документов проходило быстро – Ира тоже взяла адвоката, и тот объяснил ей, что при отсутствии детей и шестилетнем сроке замужества ее супруг поступает с ней более чем щедро. Быстрота приобретения необходимой Яру свободы не радовала его сверх меры. С тех пор, как он узнал, что с Караваем покончено и Варя снова в Питере, он вошел в стадию радостного ожидания и непонятной, но твердой уверенности: на этот раз все получится, торопиться не нужно, времени у них с Варей – вся оставшаяся жизнь. Он все так же бегал по утрам, работал по десять часов в институте, столовался в том же отеле.
Если бы Ирине пришло в голову нанять частного детектива с целью выяснить, что же за внезапная зазноба свалилась в одночасье на ее всегда такого рассудительного и холодного супруга, тот не смог бы даже при большом желании найти какой бы то ни было компромат. Ни совместных уик-эндов, ни кратких встреч, ни даже звонков. Все, все происходило у Окиянина исключительно в голове: от возвышенных мечтаний до сугубо четких планов: первый телефонный разговор после семилетнего перерыва, первая встреча, первое касание. Он знал Варю так досконально, что мог проговаривать ее реплики в ответ на свои, и их беседы не прекращались даже ночью: он снова начал видеть ее во сне, просыпался с первой мыслью о ней и, выходя на пробежку, уже начинал очередной диалог.
Диалог, однажды прерванный невзрачным господином, ожидающим Окиянина на ресепшен.
– Герр Окиянин? – спросил господин, когда Яр, пробежав положенных три километра, уже нажимал кнопку лифта.