— Ты как? В порядке?
— Да… Просто… — она вымучено улыбнулась. — Сон плохой приснился.
— Тогда пусть он останется только сном.
Парень, имитируя суеверность, трижды сплюнул через левое плечо. Но, что странно, при этом ни капли веселости не проскользнуло в его насыщенно-оранжевых зрачках. Да и вообще — каждое движение Димаса было излишне резким, а сам он весь согнулся, сгорбился, будто на его плечи взвалили тяжеленный валун. А еще «курсант Рах» был, что называется, при параде — одет в самую строгую форму, умыт и причесан, а на пальцах сиротливо белели куцые ногти, которые он совсем недавно подстриг.
— Дим, что случилось?
У девушки были кое-какие предчувствия, но она хотела знать наверняка. К тому же, вдруг обойдется, только зря приятеля потревожит…
— Война.
Коротко сказал Дим, следя за реакцией Мери — та вздрогнула, укуталась в одеяло, будто тонкая тряпка могла защитить ее от реальности, а потом стиснула зубы и выскользнула из кровати.
— Когда?
— Сегодня. Директор Китомура вызвал нас по одному и объяснил ситуацию. Пока ты сладко спала и видела свой сон, я получил сжатый инструктаж.
— Я тоже отправлюсь с вами? Черт… Пусть только они попробуют оставить меня в этих стенах!
Мери сжала кулаки, скрывая за показной злостью неуверенность, постепенно переходящую в страх. Она не хотела умирать и не хотела, чтобы погиб кто-либо из курсантов. Даже этот омерзительный Адам Голод… Даже он.
— Не беспокойся, — спокойно ответил Дим, — на Ивви перебрасывают весь личный состав академии. Говорят, что это личный приказ архистратига.
— Который Михаил?
— Ага, он самый. Его считают строгим, но справедливым, хотя ходят слухи, что он вообще не человек…
Дим немного помолчал.
— Ну что, собирайся… Иначе рассмешишь весь наш отряд этой пижамой, — сказал он после паузы. — У нас есть пара часов, не больше. Поспеши.
— Нашел время для шуток, — Мери бросила обиженный взгляд на свой спальной костюм, — По-моему, никто, кроме тебя, над ней и смеяться бы не стал…
— Да какой уж тут смех, — слова Дима были так же тяжелы, как и его мысли. — Война началась…