Но это был урок географии, разумеется. Ты вот у папочки так засни, на занятии по характеристике. У черта старого, зато занятия у него были интересные, с богатым содержанием. Умел он подколоть, спутать! Будь я проклят, потом век не распутаешь. Папочка так мастерски вел дело, клянусь, самого черта мог заставить в бутылку влезть. В конце концов, в этом и был смысл предмета, главное, чтобы все было как в тумане, неясно. Будь я проклят, позапутаннее. Никогда не поймешь, что к чему. Кто разбойник, а кто честный, кто грабил, а кто стерег? Вот теперь распутывайте, найдите главных героев, кто они, сколько их, где они, и как они ввязались в такое дурное дело. Можешь сколько угодно обмозговывать, а останешься на том же месте, ни на шаг не продвинешься. Клянусь, в большинстве случаев один и тот же и грабил, и стерег. Будь я проклят, один и тот же. Но виновен ли он, следовал вопрос, который ставил нас в тупик.
— Давайте рассмотрим всю его жизнь, — говорил папочка и начинал рассказывать. — У него вся грудь была в орденах. Как вы думаете, товарищи, виноват он или нет, — папочка спрашивал напрямую. Потом мы по порядку, каждый по своему разумению, отвечали.
— Да, виноват, хоть и в орденах.
— Нет, не виноват, с такими-то заслугами. Оплевать человека легко. Он боролся.
— Да, кто боролись, те честные.
— Клянусь, да!
— Нет! — горячо протестовал кто-то. — Нет, — твердил он, не сдаваясь, ему хоть язык отрежь, все равно будет стоять на своем. — Нет!
— Да!
— Нет!
— Да!
— Нет!
— Кто за?
— Кто против?
— Десять, пятнадцать, двадцать — нет.
Судя по ответам, этот человек выходил виновным. Папочка недовольно качал головой, вообще был недоволен. — У вас как будто вместо мозгов песок, — говорил он, — ничего в них не задерживается, а потом подкручивал ус и без устали начинал снова. Но так случалось только вначале, потом даже самые бестолковые поняли, где истина. Будь я проклят, истина. В дальнейшем ответы становились ясными и правильными. Следует признать, папочка нас в пот вогнал, пока объяснял все эти вопросы. — Надо еще работать, днем и ночью, — говорил он недовольно, подводя итоги. Он набирал побольше воздуха и начинал с самого начала. Приводил новые примеры, по второму, третьему, тринадцатому разу рассказывал биографию сбившегося с пути товарища, он был сущий ангел, это мы, слепцы, глубоко заблуждались. Лучше себе язык откусить, чем заблуждаться.
— Как теперь вы считаете, птенчики, — наконец спрашивал папочка, — виноват тот товарищ, который украл?
Первый — нет, тот, который украл, не виноват.
Второй — нет, не виноват, напротив, он честный человек, так я думаю. (Будь я проклят, этот чертенок еще думает.)