— Человеческих сказках, — поправил меня фэйри. — Люди — мастера обманывать себя.
Непогода продолжалась еще два дня, и все это время мы почти не вылезали из постели. Любили друг друга до изнеможения, как одержимые.
Это было удивительно. Я и подумать не могла, что близость между мужчиной и женщиной так прекрасна. И дело было не только в удовольствии.
Рэндольф брал меня, как дорогой подарок, как величайшую драгоценность. Я видела, чувствовала, что для него в эти мгновения я важнее всего на свете. И отчаянно старалась вернуть ему это чувство, отдаваясь целиком, без остатка.
Я хотела понять его, молчаливого и замкнутого. Познать если не душу, то тело — не зря же он сказал, что душа и тело едины.
Он удивился, когда я, краснея и запинаясь, сказала об этом. Но смеяться не стал:
— Конечно, Элисон. Чего ты хочешь?
— Просто лежи смирно. И говори, как приятно, ладно?
Я двинула ладонью вниз, изучая заново переплетение мышц на поджаром теле и вязь шрамов. Рэндольф и правда был похож на один из своих клинков — полный стремительной и певучей силы. Даже сейчас, когда он лежал обнаженный, полностью отдавшийся моим прикосновениям.
Пальцы скользнули вдоль шрама на груди — тонкий, чуть выпуклый, он обрывался немного выше светло-кофейного соска.
— Это было больно?
— Терпимо.
— А почему ты не убрал его магией?
Я уже знала, что магия так может. Приведенный Рэндольфом маг так искусно поколдовал над моей спиной, что я, сколько ни искала, не смогла найти и следа от когтя гриска.
Он равнодушно пожал плечами:
— Не мешает.
— А почему на спине их больше?
На спине у него были сплошные рубцы. И не такие, как спереди, а толстые, чуть выпуклые.
— Я бы не хотел говорить об этом, Элисон.
Ну и ладно.
Я наклонилась, поцеловала его в плечо, пробуя кожу на вкус. Прошлась языком вдоль шрама, спустилась к съежившемуся соску. Как он это делал так, что я просто млела и таяла? Кусался, но не сильно?
Фэйри вздрогнул. Чуть напряглись мышцы, участилось дыхание. И мне это понравилось. Ужасно понравилось, что он — такой сильный в бою и такой беззащитный сейчас, со мной.
От него пахло полуденным лугом. И еще чуть-чуть мелиссой. Совсем не человеческий, но приятный запах. Я потерлась щекой о его грудь. Там, где не было шрамов, кожа у Рэндольфа была гладкая, без волос. И на подбородке тоже.
— А почему у тебя не растет борода?
Он улыбнулся своей особенной хорошей улыбкой:
— У всех фэйри не растет. Борода и волосы на теле только у людей.
— Ой… — я тут же подумала, что у меня и правда растут волосы на ногах. И в подмышках. Никогда не думала, что в этом есть что-то неправильное, а тут стало ужасно неловко. — Тебе неприятно, да?