И сломала.
Ругнувшись вполголоса, вынула обломок, швырнула к десятку других и со вздохом признала, что врезной альбский замок — из тех, что куда чаще ставят на сейфы, чем на двери гостевых покоев, — оказался ей не по зубам.
«Магия развращает», — зазвучал в ушах голос Мартина. — «Мы привыкаем к ней и становимся беспомощны».
Юнона мысленно согласилась с первым Стражем.
Она выпрямилась, еще раз пленной тигрицей обошла свою темницу. Две комнаты, обставленные с почти вызывающей роскошью, на грани безвкусицы — у Отто всегда было плохо с чувством меры. Мебель из красного дерева, резная, в позолоте и аляпистых розочках. Пышный ворс ковра, в котором ноги утопают почти по щиколотку, багряные тканые обои с золоченым узором на стенах.
И очень прочные, вцементированные в стены решетки на окнах за тонким марунским стеклом стоимостью как породистый жеребец.
Эти решетки странным образом лишали чересчур роскошные покои налета вульгарности.
Приоткрыв створку, Юнона коснулась стального переплетения. Совсем новые, не успели покрыться ржавчиной.
Она уже рассмотрела все возможные варианты побега через окно и отбросила как нереалистичные. Напильника у нее не было, а выломать решетки возможно, только выломав половину стены.
Раньше это не стало бы препятствием, но теперь…
Тень молчала. Так же, как молчала вчера, и третьего дня, и несколько недель назад, когда Отто втолкнул ее в эти комнаты и запер замок на двери.
Очень тяжелой и прочной двери из мореного дуба. Очень хороший и сложный замок.
Кроме замка дверь с той стороны запиралась за засов, Юнона уже научилась различать его стук.
Нет, выход из роскошной клетки лежал через людей, ее охраняющих.
Через Отто.
Слуги в замке преданы своему хозяину, а если даже они польстятся на ее посулы или побрякушки, никто, кроме Отто, не вернет ей тень.
Первый порыв — бежать, бежать как можно дальше и лишь затем, зализав раны, призвать своих братьев и должников, чтобы отомстить, — уже прошел. Ей придется самой сразиться с Отто. Наверное, ей даже нужно, необходимо самой сразиться с ним.
Но для этого придется вспомнить, что слабость тоже может быть силой.
Она подошла к зеркалу и неодобрительно уставилась на очень худую всклокоченную и неухоженную женщину с безумным взглядом.
Хорошо хоть синяки и засосы почти сошли.
И все же так никуда не годится. Тело — ее оружие, а за оружием надо ухаживать.
Она снова подавила желание разнести полкомнаты при мысли о том, что случилось здесь. Обжигающе-яркая злость в равной мере на фон Вайгера и на себя.
Как глупо, невероятно глупо она повела себя в первый день! Пусть Отто — жалкое ничтожество, живущее в иллюзиях. Говорить ему это в лицо, находясь пленницей в поместье фон Вайгера, было верхом самонадеянной глупости.