Чудовище обернулось и взрыкнуло. На уродливой оскаленной харе было написано одно желание — убивать. Неважно, кого, лишь бы было больше крови.
— Фэй! — крик Ринглуса.
— Я иду! — красноголовой рыбкой скрипачка нырнула вперед, непостижимым образом сумев избежать окровавленных когтей. Рывок, и полукровка повисла на шее у чудовища, обхватив его туловище ногами. На секунду монстр замешкался; этого хватило, чтобы Фэй впилась губами в оскаленную морду. В следующую секунду скрипачка уже летела в сторону, оттолкнувшись от стремительно уменьшающегося в размерах тела.
Втягивались когти, истончалась и таяла шерсть, усыхали чудовищные бугры мышц. Чудовище всхлипнуло, закатило глаза и кулем осело на землю, превратившись в Зигфрида.
— Держи Гильома, — крик Тильды вывел меня из оцепенения, с которым я смотрела на эту сцену.
Воровской барон был уже в полусотне футов, непостижимым образом избегнув всех ножей, что фэйри швырнула ему вслед, он добрался до городского проулка и исчез меж домов.
— Сбежал! — Тильда только что не плакала от досады.
— Он вернется! — хлестнул резкий голос Ринглуса. — Быстро, по повозкам! Уходим.
Все рванулись к телегам, в которые с утра были запряжены неутомимые мохноногие лошадки, и я успела порадоваться счастливому случаю, что надоумил Ринглуса поднять всех в пять утра, чтобы заставить собрать лагерь.
И уже в повозке меня посетила запоздалая мысль, что дело могло быть совсем не в слепой удаче.
* * *
Били копыта по утоптанному зимнему тракту, разлетался снег и камни из-под колес, скрежетали обода. Крепкие, низкорослые лошадки бежали, выбиваясь из сил, подстегиваемые кнутом и криками.
— Эх, запалим лошадей, — ругался Ринглус, сидевший на козлах, и снова охаживал коня вожжами.
Я скорчилась рядом, переживая страх пополам с восторгом. Мы ушли! Живые! И забрали Паолу! Показали всем этим мерзавцам, чего мы стоим. Пусть поостерегутся нас обижать!
Сколь ни ничтожна была моя заслуга в сегодняшней победе, я ощущала ее своей. Точно это я колдовала над стаканчиком с костями, швыряла кинжалы или разрывала чужую плоть блескучими, полупрозрачными когтями.
От последней мысли восторг как-то поутих, а к горлу подкатила тошнота. Слишком жутко смотрелись кровавые ошметки, что остались после незадачливой троицы бандитов. Кто бы мог подумать, что флегматичный, не слишком-то умный Зигфрид на самом деле…
Что он такое на самом деле, я додумать не успела, потому что Ринглус сунул мне вожжи.
— Правь, Элисон! Гони! — и раньше, чем я успела объяснить ему, что никогда не управляла повозкой на такой скорости и вообще боюсь, не умею, не смогу, перелез с козел внутрь телеги.