— Выведи дружину из лагеря тусков и поставь стеной между нами. Стой! Возьми с собой кого-нибудь, будь осторожен. — Вудель ускакал, взяв, в сопровождающие не больше десятка воинов. Молоточками в висках стучит одна единственная мысль: «Если Мариус предаст меня, камня на камне от Этрурии не оставлю». Спешить уже не вижу смысла. Подъезжаю к Бритомарию.
— Прости друг, что прошу тебя об этом сейчас, — улыбающийся Бритомарий, услышав меня, становиться серьезным.
— Что случилось, бренн Алатал?
— Скачи к своим воинам. Лучше я ошибусь, но уберегу всех нас от позора. — Теперь Бритомарий хмурится. — Если туски попытаются выйти из лагеря, атакуй их без сомнений. — Лицо вождя сенонов проясняется. Не пойму, что так обрадовало его, но с диким свистом он сорвался с места и поскакал к своим воинам. Снова сомнения одолевают меня. Решив, что я и так достаточно сделал, вручаю свою судьбу Богам и, умиротворившись таким решением, еду на встречу с Пирром.
Пирр с мальчиком Понтием выехал мне навстречу. Он произнес что-то с пафосом, Понтий переводит:
— Приветствую мудрого царя галлов, — склоняю голову в приветствии. Пирр заговорил снова, — Боги услышали меня, и мир предложенный этрускам теперь стал возможен, — переводит Понтий.
— Это так, — отвечаю, — Согласен ли ты, взять в жены Спуринию из рода Спуринна?
— Я размышлял об этом и решил, что тому нет препятствий. — После того, как Понтий перевел, в разговоре возникла напряженная пауза. По правде сказать, я растерялся, мое вдохновение исчерпалось, не знаю, что предпринять дальше. Выручил Понтий.
— Я почту за честь пригласить тебя — царь Эпира и тебя — царь галлов в свой дом, что бы отпраздновать примирение и обсудить ваши дела, — мальчик повторил это на двух языках, и напряжение тут же улетучилось. Мы с Пирром одновременно закивали, соглашаясь.
Вместе едем к распахнутым воротам Беневента, я с тревогой оглядываюсь на лагерь тусков.
Человек предполагает, а Бог располагает, так говорят и говорят верно. Еще не прозвучали застольные здравницы, да и гости еще не расселись за столами, как к Пирру подбежал посыльный и что-то прошептал на ухо. Полученная весть обрадовала царя Эпира. Он тут же обратился ко мне и Понтий, не скрывая удивления, перевел:
— Теперь я верю бренн, что твое стремление к миру не уловка. Но как же теперь я обрету супругу? — Не то, что бы я вопрос не понял, скорее я не понял логики Пирра. Ибо связи между моим стремлением к миру и вопросом грека я сразу не уловил. Напротив, его женитьба и есть залог мира. Так я, по крайней мере, считал.