— Ты только прикажи, и легион вышвырнет Прастиния из Этрурии, — Руфус довольный собой почесал волосатую грудь и нежно погладил кувшин с вином. На самом деле в мыслях уже который день он грезил о собственном кораблике. Чтоб сидя на корме среди бескрайнего моря, попивать вино и считать серебро. Да ради такого счастья лично он, Руфус готов и трех консулов отправить скитаться по миру.
— Легион, может, и вышвырнет консула. Да только ничего не сможет сделать с сенатом и народом. — Потирая пальцами подбородок, ответил Септимус.
— Командир, — отозвался Мастама, — Отпусти меня в Этрурию. Быть может, пришло время помириться с отцом. — Септимус, сжав кулаки, бросил пронзительный взгляд на Мариуса Мастаму. — Ты не понял меня. Я хочу помочь!
— Как? Помирившись с отцом!
— Партия сенатора Мастамы обвинит Прастиния в убийстве Спуриния и его зятя, бездарном руководстве армией. А что бы другие в сенате оказали нам поддержку пошли пару манипул на Ильву (остров Эльба) и захвати рудники. А сам выйди на Апиеву дорогу и двигайся к Тарквинии. Сможешь взять город под защиту, объявишь там о наборе в новый легион. Тарквинии — это льняное полотно и парусный холст. Это — не шерсть с севера и не горшки Клузия и Ареция! Если упрочишься в Тарквинии, окажи сабинянам помощь в возрождении Рима, попроси взамен право на порт в Остии. А я рискну объявить в Этрурии, что и Ильва и Остия уже сейчас под твоим патронатом. И что Септимус Помпа стоит во главе двух легионов!
— Ты сможешь все это сказать? Это же ложь! — Не то, что бы Септимус отверг предложение друга, но сам он не верил, что предложенный Мариусом план может осуществиться полностью. Руфус, напротив, сверкая глазами, потирал руки. Эквы о чем-то шептались. Квинтус поднялся с места и стал подле Мастамы, глядя на того с восхищением. Тиберий и Прокулус скорее удивились не меньше Септимуса, но оставались невозмутимыми.
— То, что ты называешь ложью, всего лишь политика! Вот увидишь, все выгорит! — Мариус, ожидая решения командира, мял ткань тоги на груди: «О боги, дайте ему хоть чуть-чуть разума! Ведь это шанс для всех нас!», — он еле сдержался. Эта мысль уже висела на кончике его языка. Но Септимус наконец оставив подбородок в покое, спросил:
— Когда ты хочешь уехать? — Он все еще сомневался, но знал, что план, предложенный Мастамой лучше бездействия.
— Прямо сейчас, мой друг. Позволь взять с собой Квинтуса. — Септимус кивнул в ответ. И сияющий от счастья Квинтус тут же был уведен Мариусом Мастамой.
— Клянусь стрелами Тина, повеселимся мы! — Заревел, не скрывая восторга от развития событий Руфус. Возвращая кувшин с кампанским на стол, он поднялся, что бы произнести что-нибудь зажигательное, но не успел. Раньше заговорил Нумерий.