Комлева подвели к какому-то армейскому чину, видимо, с более высоким званием. На нем была фуражка и темные очки. Издалека теперь, но все так же доносились ставшие уж привычными хлопки выстрелов, короткие очереди и что-то похожее на взрывы гранат. Где-то летали и вертолеты. Было, правда, неизвестно, принадлежали они мятежникам или войскам, верным правительству.
Из-за темных очков армейского чина было неясно, на кого направлен его взгляд, но обращался он к двум приведшим Комлева офицерам и говорил он с ними по-английски. Видимо, воинское звание его было столь высоко, что не позволяло ему в разговоре с офицерами опускаться до туземного, пусть даже и родного, языка.
— Где эта официантка, которая видела, как он входил в каюту? — отрывисто спросил он.
«Значит, старый колдун был все-таки прав, — уныло подумал Комлев. — А я, дурак, в этом сомневался».
— Ее нигде на судне не нашли, сэр, — ответил тот, кто говорил в каюте с Комлевым. — Все эти девчонки из бара схватили свои вещи и покинули пароход, сэр. Мы допросили тех, кто стоит у трапа.
Чин в темных очках сказал что-то наконец на туземном языке, скорее всего, просто выругался. С Комлевым он говорить не пожелал. Он только сказал что-то коротко офицеру, тот отдал кому-то команду, и рядом с Комлевым оказалось с двух сторон по солдату с винтовками. Они подвели его к армейскому грузовику с кузовом, наполовину заполненным задержанными. Один из солдат показал Комлеву на кузов. Кто-то из арестантов подал ему руку, помогая перелезть через борт. Там уже сидели на корточках по углам четверо солдат с автоматами. Комлев оказался единственным белым среди задержанных, и на него посмотрели кто равнодушно, кто с вялым любопытством. Был здесь один явный мулат с рыжеватыми волосами и некто, похожий на местного индийца, с тонкими усиками и напоминавший некогда знаменитого актера Раджа Капура. Всем приказали сесть на горячий от солнца пол, а солдаты, наоборот, встали, и грузовик тронулся. Комлев глянул в последний раз на пароход, он надеялся, что кто-то видел, как его увозили. «Но Муго этот каков! — с бесполезным раздражением подумал Комлев. — Капитан хренов. Жирный бегемот». Но тут же себя осудил за поспешную оценку поведения Муго. На улицах, по которым они проезжали, не было прохожих, не проезжали такси. Улицы в этот день были отданы военным.
— Москиты тебе не мешали спать ночью? — спросил утром у Мфумо его дядя Амакво, старший брат матери, самый близкий из оставшихся в живых родственников и вождь здешней деревни. — Я всегда напоминаю детям, чтобы они закрывали все окна и двери, когда начинает темнеть, но говорить им так же бесполезно, как тому, кто бьет в самый большой барабан «нгомбо» на наших праздниках.