Перед тем как покинуть каюту, он снова включил приемник на той же волне. Потом он должен послушать и другие станции, и что они говорят о происходящем в Бонгу. А из приемника вырвались такие слова:
— Продажный режим ставленников местной и иностранной буржуазии свергнут. Антинародное правительство уже в тюрьме и ждет скорого суда. Армия — самая неподкупная и честная сила в стране, и во главе ее стоит командование Особой Озерной дивизии. Оно сместило предателей из армейской верхушки, которые хотят развязать в стране гражданскую войну.
За дверью послышались незнакомые грубые голоса, Комлев выключил приемник, а в каюту без стука вошли два офицера в мятой камуфляжной форме, непривычно темнокожие для этих мест и с маленькими, угрюмыми глазами. По мнению Комлева, такие глаза можно было видеть разве что у горилл. Третий, видимо, сержант или капрал, остался стоять за порогом с автоматом наизготовку.
Комлев стер носовым платком пот со лба, стараясь делать это понезаметнее, чтобы мокрый лоб выглядел, как следствие духоты в каюте, а не как признак его переживаний по поводу собственной виновности.
— Мы должны осмотреть вашу каюту, — без всяких предисловий и на вполне приличном английском сказал один из них в суконном, темно-зеленом берете с медной эмблемой, изображавшей голову носорога в профиль. Капли пота скатывались из-под кромки берета и попадали в продольные шрамы на щеках, словно дождевая вода в заранее прорытые для нее канавки.
— Где он? — грозно спросил офицер, когда осмотрел каюту и даже заглянул под кровать в спальне. Он постарался придать своим маленьким глазкам примата как можно более устрашающее выражение.
— Кого вы имеете в виду, офицер? — осведомился Комлев обманчиво-равнодушным тоном. Это, правда, потребовало от него немало усилий, так как на самом деле ему было весьма не по себе.
Вошедшие в каюту перебросились быстрыми фразами на непонятном и странно звучащем языке. Тот, кто его понимал, узнал бы, что речь шла о какой-то «девке», даже, скорее, «шлюхе из бара». Именно она и сказала военным о подозрительном субъекте с заплывшим глазом, который юркнул в каюту этого белого помощника капитана.
— Вы сейчас пойдете с нами. Советую говорить правду. То, что вы иностранец, вам не поможет.
После этих далеко не обнадеживающих слов они вывели Комлева на палубу. Солдаты с автоматическими винтовками уже стояли на причале вдоль всего борта «Лоалы». Стихийная посадка на пароход прекратилась. Те, кто успел оказаться на борту, оглядывались с настороженным вниманием. Толпа же на берегу смотрела на недоступные теперь для нее сходни, ведущие на борт, с туповатой оцепенелостью, словно сравнивая положение тех, кто уже был на борту, со своим собственным и не зная, у кого положение лучше.