Через полчаса Комлев уже стоял на балконе своего номера и с немного опасливой вопросительностью глядел на ночные огни города, где ему теперь предстояло находиться долгое время. А узнал он о его существовании не так уж давно, случайно услышав по радио сообщение о том, что в этом городе происходило нечто, уж никак не создающее ему рекламы. С улицы тянуло тепловатой сыростью, разогретым камнем и целым букетом незнакомых запахов. Даже запах выхлопных газов здесь чем-то отличался.
Гостиница его называлась «Стэнли» в честь того самого Генри Мортона Стэнли, которого одни называют знаменитым путешественником, другие, особенно на родине Комлева, пособником колонизаторов. Комлев считал, что в нем, видимо, было и от того, и от другого. Эта гостиница была построена еще в колониальные времена, в ней, как он узнал, останавливались гости в основном из неафриканских стран, и порядки в гостинице до сих пор сохранялись английские. В семь тридцать, например, в номер вносили поднос с крепким чаем и горячим молоком, а в девять всем обязательно подавали английский завтрак: яичницу с ветчиной, овсянку и апельсиновое варенье к гренкам и кофе в конце. Позавтракав таким образом по-английски, Комлев сразу же отправился по делам. Было еще не жарко, уличные подметальщики лениво шаркали метлами из каких-то странных колючих прутьев, а с ними вяло переругивались лежащие на циновках прокаженные, на которых не хотелось, но почему-то тянуло смотреть. Они, видимо, еще с ночи занимали наиболее выгодные места для сбора подаяний. Пахло чем-то сладковато-пряным, странные голоса птиц с безмятежной старательностью выпевали свои утренние обязательные номера. Шум машин на улицах их пока не заглушал.
К вечеру Комлев закончил намеченные на этот день дела и в сибаритском бездействии валялся, после принятия душа, на гостиничной кровати с москитной сеткой, которая поднималась на день и укладывалась на верх деревянного каркаса. Ноги Комлева гудели от долгого хождения. Он нашел, что Лилонгве довольно велик и что общественного транспорта здесь недостает. Сам город вызывающе подчеркивал, что создан для тех, кто пользуется автомобилями, и ясно давал понять, что пешеходы в нем неуместны. Впрочем, плата за такси была не так уж велика, к тому же можно было и поторговаться, чего Комлев никогда не умел делать.
Он узнал, что название местной денежной единицы «пондо» происходит от английского «паунд», то есть фунт, и один американский доллар сейчас равен двадцати этих самых пондо, на которых красовались представители здешней фауны, а на самых крупных бумажках — страшноватые портреты традиционных вождей.