— Источник надежный?
— Думаю, что да. Но тот, кто сказал, должен скрываться.
Сергей потрогал золотистый шеврон на черном погоне Комлева.
— Что это за звание? Или это должность?
— У них это старший помощник капитана. Ну, в общем, мне надо идти. Есть еще дела, а завтра утром в рейс. А сюда я зашел так, из гражданского долга долга, можно сказать.
— Надо подумать, как это подать шефу. «Голословность, — фыркнет он, — никакой достоверности».
— Скажи другим, у кого голова лучше привинчена, если есть такие.
И Комлев из расслабляющей прохлады кабинета нырнул опять в океан разогретого послеполуденного воздуха Лилонгве.
Комлев зашел на почту, купил конвертов с марками, так как решил, наконец, начать писать письма. Растерянная неловкость, вызванная его неопределенным положением после падения Интертранса, проходила. А когда он получит свою первую зарплату, он ощутит свою полноценность в этом мире. Он даже вернет себе кое-какое самоуважение.
Солнце затянули облака, и их становилось все больше в последние дни. Теперь они плотно окутывали весь горизонт. Говорили, что это предвестник больших дождей. От недалекой отсюда реки временами тянуло неким подобием прохлады.
На улице он наткнулся на обычную для города сцену: полицейские остановили прохожего и что-то от него требовали. Комлев уже сносно понимал язык лулими, когда на нем обращались непосредственно к нему и говорилось об обыденных вещах. Но из быстрой речи этих троих он не понял ничего. Ему даже показалось, что задержанный полицейскими высокий, с круглыми плечами африканец в грязноватой тенниске и в шортах посмотрел на него с немым призывом о помощи. Лицо его, широкое, с двумя старыми шрамами на каждой щеке и крупными дырами в мочках ушей, где когда-то были массивные серьги, было ему знакомо. Ну, конечно! На «Лоале» он узнал бы его сразу. А видеть его в городской обстановке было непривычно. Еще когда механик Шастри показывал ему машинное отделение, он открыл и дверь в кочегарку, откуда их сразу обдало жаром с запахом угольного дыма. «Вот Муйико, наш лучший кочегар. Хорош, правда?» — спросил Шастри стайной гордостью, словно это был его приемный сын. А Муйико, с темным, мощным, блестящим от пота торсом, орудовал в этот момент длинным ломом. Оскалив зубы, он с веселой яростью вонзал его в топку под слой спекшегося шлака. Хищно пригнувшись и сразу выпрямляясь, он рывком взламывал этот слой. Вот таким Комлев его тогда и запомнил. Потом он его встречал не раз и после вахты, уже умытого и в одежде.
Комлев подошел к блюстителям порядка в Лилонгве, которые уже примеривались надеть наручники на свою жертву. Они хмуро уставились на белого незнакомца в форме ведомства водного транспорта.