– У тебя прекрасная для человека память. Я с удовольствием взялся бы учить считать по-драконьи.
– Вы думаете, это возможно, господин Таррот? – осторожно спросил малец.
– И возможно, и нужно. У вас, людей, штурманы не могут обходиться без длительных расчётов. А если ты будешь хорошо считать, то сможешь стать штурманом… ну, похуже, чем дракон, у тебя всё же нет таких способностей… но тут надобно много знать помимо счёта. Но для начала, если захочешь, получишь умение быстро считать.
– А плата велика ли?
– Я с ней подожду, – дракон оскалился в улыбке, – в долг поверю.
Просто удивительно, с какой скоростью расползаются слухи. Удивительно, конечно, для тех, кто не знает, что скорость распространения новостей описывается экспонентой.
Вот и сейчас разговоры о том, что госпожу доктора видели посещающей Михайловскую церковь, прошлись по всему Севастополю. Уважение к немке подскочило: ей не только чаще кланялись и снимали шапку при встрече – очень многие жители города крестили матушку Марью Захаровну в спину со словами: «Спаси тя Христос» или чем-то подобным.
Но довольно скоро грянула гроза на пустом месте. Так, по крайней мере, думали окружающие.
Солдат Семирылов из пехотного прикрытия артиллерии мог почитать себя счастливчиком. Мало того, что его вовремя доставили в госпиталь, так вдобавок ногу не отрезали – при задетой кости такое случалось нередко, а молодая девка, доктор из немцев, пообещала, что если ногу не беспокоить, то через три недели он (Семирылов) забудет, что вообще был ранен. Наврала она, конечно: нога стала не только на вид, но и наощупь ну в точности какая была. Немка явно переосторожничала. Тем не менее Семирылову выдали костыли, на них он и передвигался. Но как-то вечером солдат попробовал сначала поболтать в воздухе раненой ногой – та действовала без нареканий. Потом он отважился пройтись по палате без костылей. Результат показался отменным. Чего уж говорить – нога была в таком состоянии, что хоть в пляс пускайся. Храбрец решился сделать свои выводы. Он знал, что раненые из ходячих (те, которым запретили бередить только руку) могли пробираться наружу и приносить хлебного винца. Семирылов сам участвовал в реализации трофеев от подобных походов. Но кое-что его не устраивало, и это «кое-что» имело под собой самую материальную основу. Добытое честно делилось на палату независимо от величины денежного взноса, а очень у многих денег не было вообще. Сам Семирылов сберёг некоторую долю от положенного жалованья, но необходимость поить неимущих за свой счёт глубоко его угнетала. Расположение торговой точки, поставлявшей местное пойло, было хорошо известно всем в палате, однако дойти до неё можно было лишь на своих двоих, но никак не на костылях, уж больно дорога крутая.