Штаб-офицер в слова не вслушивался, ибо находился на точке кипения.
– Немедленно снять эту железку! У вас артиллеристы настолько трусливы, что боятся пуль и прикрываются щитами? Вы дух воинский подрываете!
Вопреки второму принципу термодинамики голос Шёберга сделался холоден:
– Назовите себя и цель вашего пребывания на батарее.
– Подполковник Теребилов, Волынский полк. Назначен в помощь артиллеристам. Потрудитесь исполнить приказ, мичман!
– Я не ваш подчинённый, господин подполковник…
Это было плохо замаскированной дерзостью, самое меньшее. Согласно армейским традициям, младшие офицеры при обращении к подполковнику приставку «под» опускали. Но именно в данный момент Шёберг не был настроен на повышенную учтивость.
– …И нахожусь здесь по приказу вице-адмирала Нахимова. Также в пределах моих полномочий допускать в расположение батареи только тех, у кого имеется надлежащее разрешение… – Из кожаного планшета был извлечён письменный приказ Нахимова. – Извольте прочитать со вниманием.
Подполковник проявил нерешительность. Судя по необыкновенно наглому поведению мичманишки, приказ он имел серьёзный, и читать эту бумагу не было никакой нужды. Надо было отступить с достоинством, но, пока штаб-офицер раздумывал на эту тему, мичман вспомнил про очень важное обстоятельство. Его рука скользнула к поясной кобуре и наполовину достала пистолет (на нём настоял командир). Огонёк светился.
– В ружьё!!! Примкнуть штыки!
В Волынском полку эта команда была бы выполнена, конечно, быстрее. Да и сами штыки имели не вполне парадный вид, правда, без ржавчины, но и блеска особого на них не было. Но всё равно цепь наточенных гранёных лезвий могла внушить уважение кому угодно.
Мичманский голос, как ни удивительно, стал ещё холоднее. Теперь он вполне мог заморозить Камышовую бухту.
– Господин подполковник, повторяю: мне приказано никого в расположение батареи не пропускать без особого на то разрешения вице-адмирала Нахимова или капитана второго ранга Семакова. За объяснениями обращайтесь к ним же. Запрещаю вам подходить к гранатомётам ближе чем на пятнадцать сажен! Тароватов, Плёсов! Проводить господина подполковника!
Почётный караул обычно не держит штыки наперевес. Именно об этом Теребилов вспомнил, удаляясь по разбитой тропе.
По уходе подполковника Шёберг продолжил командовать совершенно спокойно:
– Берись, братцы, за второй щит. Так… Теперь опускай… Помедленнее… Хорош! Закрепляй.
Командир батареи усиленно делал вид, что не замечает красноречивых взглядов матросов. Вместо этого он преувеличенно тщательно обревизовал ящики с гранатами. Итог не обрадовал: тридцать один выстрел. Разумеется, Шёберг не знал максимы, сложившейся почти через сто лет: боеприпасов не бывает много, их бывает мало или очень мало.