— Без проблем.
Вдвоем мы быстро доставили Ольгу в мою комнату и, поблагодарив сердобольного дядечку, я закрыл за ним дверь. При этом я поставил девушку у своей кровати, и она так и продолжала там стоять манекеном. Я еще раз внимательно ее оглядел с ног до головы: дубленка и куртка свалились с нее на пол и взору открылись тонкая облегающая кофточка и короткая джинсовая юбочка. Если не обращать внимания на бледное и замученное лицо, девушка выглядела как конфетка. Странно, что она раньше так не одевалась. Сердце кольнуло ревностью: «Неужели она для Ибрагимова так расстаралась?» Эта одежда очень ей шла, подчеркивая красивую грудь и открывая длинные стройные ноги, но в данный момент совсем не помогала ей согреться. Поняв это, я принялся рыться в своих вещах и вытащил на свет божий теплую клетчатую рубашку, неизвестно каким образом попавшую туда и шерстяные носки, которые мама тайком засунула мне в сумку перед отъездом, за что сейчас я был ей очень благодарен. Сунув все это подруге в руки, я произнес:
— Вот возьми, переоденься и сразу залезай под одеяло. А я пока схожу к соседям за лекарством.
Девушка испуганно вскинула на меня глаза и жалобно пролепетала:
— Не уходи, не оставляй меня одну…
— Не бойся, я очень скоро вернусь, ты и оглянуться не успеешь. Я только возьму то, что надо, и сразу назад. Не забудь переодеться, ладно? Ну, я пошел — и я выскочил за дверь, едва дождавшись ее неуверенного кивка.
Ольга
Как только Адам ушел, я вновь остро почувствовала свое одиночество и беспомощность, терзавшие меня с того самого момента как я отсиживалась в закутке между злополучным домом и спуском в подвал. Если Адам был рядом, все плохое как-то отступало, и наваливались дикая усталость и апатия, но стоило ему только исчезнуть из моего поля зрения, как ужасные воспоминания о пережитом набрасывались на меня всей своей силой, вызывая желание забиться в самый дальний угол, сжаться в комочек и никогда оттуда не показываться.
Сделав над собой усилие, я развернула то, что Адам сунул мне в руки перед уходом. Это оказалась теплая и длинная фланелевая рубашка в клетку («интересно, откуда у него такая? Не помню, чтобы он в ней когда-нибудь ходил» — вяло шевельнулась мысль в моей голове). Я стянула с себя свою одежду, оставив лишь белье, и нацепила рубашку друга, которая вполне тянула на маленький халатик. Натянув шерстяные носки, я уже было юркнула в постель, следуя инструкциям, которые оставил заботливый парень, как вдруг блуждающий взгляд наткнулся на мою сумочку. Представив, в каком непотребном виде, должно быть, находится мое лицо, я усилием воли заставила себя подняться и принялась рыться в сумочке, отыскивая зеркало и влажные салфетки, валявшиеся там с незапамятных времен на всякий случай. Кое-как оттерев лицо от остатков праздничного макияжа (и на кой лад, спрашивается, мне понадобилось его делать? Пришла бы как обычно, может, тогда бы Ибрагимов и не превратился бы в сексуально озабоченного маньяка!), я как раз успела забраться в постель до возвращения Адама.