Вероника старалась говорить тихо, с тревогой поглядывая на неподвижно лежащего Ирвина. Но и настойка подействовала. Еще как. Это ужасное чувство, когда повод для истерики более чем весомый, а сил на эмоции нет…
Ну погоди, лорд Верд! Мы еще с тобою поквитаемся. Как любит говорить мой сын, и на нашей улице перевернется самосвал с шоколадными пряниками…
Дверь в палату тихонько приоткрылась, и молодая рыженькая целительница — Рене, кажется — завела в палату заплаканную женщину. Высокая. Худенькая. Но если у Рене волосы горели медным пламенем, то цвет волос посетительницы был точь-в-точь как у Ирвина — будто вызолоченная солнцем сухая трава.
— Ирвин, — она подошла и неловко погладила его по голове.
Веронике показалось — или в глубине бирюзовых глаз целителя мелькнуло недовольство?
— Не переживай, мы маме не сказали. Тильда заманила ее к себе — помочь с близняшками. А я решила приехать…
Ирвин по-прежнему лежал неподвижно. Смотрел в одну точку. Рене хмурилась — видимо, сестру привели, чтобы как-то расшевелить целителя. Но, судя по всему, эксперимент не удался.
Вероника тихонько подошла к Рене, кивнула на дверь, и женщины вышли из палаты.
— Что с ним? — спросила она расстроенную целительницу.
— Не понятно, — вздохнула та. — Физически — он здоров. Магически — на него не покушались. Вариант с воздействием был самый достоверный. Но… И принц Тигверд, и милорд Швангау. И даже сам Его величество, император — все сказали, что ничего подобного они не видят.
— А плохо ему стало, когда он оказывал помощь Паулю?
— Миледи Вероника, ваше высочество! Вот чем угодно клянусь — угрозы жизни молодого лорда не было!
Вероника задумалась.
— То есть вариант с сестрой — как с самым близким человеком — не удался, я правильно понимаю?
Рене отрицательно покачала головой:
— Маму мы позвать не решились. Проблемы с сердцем.
— А девочку… Ту, которую он спас?
— Учитель… рассказывал вам эту историю
Веронике показалось, что в голосе целительницы промелькнула ревность. Странно…
— Было дело… — пробормотала она, стараясь не отвлекаться. Ну, не признаваться же девушке, что целитель откровенничал не просто так, а чтобы убедить ее спасать императора, впавшего в запой.
— Бедняжка так и не пришла в себя.
— Она жива?
— Да. Но ни на что не реагирует. Ничем не интересуется. И так уже много лет. Мы все испробовали. И самое страшное, что состояние учителя Ирвина сейчас очень похоже на то, с чем мы боролись все это время в отношении Алисии…
Рене вздохнула. Склонила голову.
Вероника вспомнила страшный рассказ целителя о том, как он вылечил обреченного на смерть ребенка. И словно в ответ на ее мысли, Рене продолжала: