Мать нахмурилась. Теперь она сменила свои крашенные вручную саронги на более элегантную одежду: белые льняные брюки и зеленую шелковую блузку. Вьющиеся седые волосы были выпрямлены и обесцвечены до пепельно-русого цвета. Но, несмотря на внешний лоск, казалось, Лиззи не по себе, словно она чувствовала, что Ева вот-вот поймает ее на слове.
– Могу только предположить, что там была Джейн Симпсон. Впрочем, всех я не помню.
– Лайне там тоже была, – тихо сказала Ева.
Лиззи вздрогнула:
– Лайне? Твоя… – Она остановилась, будто не могла заставить себя закончить предложение.
Ева кивнула:
– Моя дочь. Твоя внучка.
Лиззи тихо выругалась – отзвук ее грубого прошлого.
– Как?
– Лайне была там официанткой, мама. Она узнала, что мы с Гриффом приедем, и ей удалось получить подработку на выходные.
Лиззи побледнела, ошеломленно качая головой. – Ради всего святого. – Она потянулась за чашкой чая, но ее рука дрожала. – Как она?
Ева вполне могла представить шок мамы и рассказала все в подробностях о Лайне, ее приемных родителях, ее учебе.
– Как удивительно. – Теперь Лиззи выглядела намного спокойнее. – Ну, я думаю, все вышло просто прекрасно, согласна?
– В некотором роде, – согласилась Ева.
– Во всех отношениях, Ева. У тебя была блестящая карьера. Я уверена, что Лайне очень обрадовала Темплтонов, и, похоже, они прекрасно позаботились о ней. Я не вижу минусов.
– За исключением того, что я скучала по ней. – Еву душили эмоции. – Я скучаю по моей дочери, мама. Каждый день. – Когда она сказала это, боль начала нарастать снова. Ева закрыла глаза и приложила руку ко рту.
– О, Ева. – В голосе матери было не только сочувствие, но и раздражение. – Опомнись, дорогая. Не преувеличивай. Ты была так занята танцами. У тебя такая прекрасная и успешная карьера.
– О да. Конечно, у меня были танцы.
И она услышала голос Гриффа: «Ты рождена, чтобы танцевать. Рождена побеждать».
Она решила не поддаваться слезам. Не сейчас, перед матерью. За последние пару дней она пролила их столько, что хватит на всю жизнь. Если бы осталась в Париже, она могла бы избежать этой боли. Теперь, снова увидев Лайне и Гриффа, Ева точно знала, что потеряла, и ей было трудно поверить, что она когда-либо думала, будто танцы важнее двух очень особенных людей. Даже осознание того, что Лайне любима в своей семье, никогда не сможет вычеркнуть тот факт, что Ева отдала своего драгоценного ребенка и отказалась от возможности быть с Гриффом, как со спутником жизни, так и матерью его ребенка.
– Ты же не винишь меня, Ева? – спросила Лиззи мягким, почти испуганным голосом. – Не думаешь, будто это я заставила тебя отдать Лайне?