– Неужели? – Глаза Лайне расширились от удивления. – Значит, вы не общались до этого?
Ева и Грифф покачали головой. – Значит, вообще не общались?
– Нет. – Ева сглотнула.
Лайне озадаченно покачала головой.
– Сколько вы не виделись?
Ева старалась не встречаться с Гриффом глазами, но правду не утаить.
– С тех пор как уехали из бухты. Двадцать лет.
– Боже! – Глаза Лайне стали большими, как блюдца, когда она это услышала. – То есть вы виделись только на встрече выпускников?
– Да.
Лайне повернулась к Гриффу:
– Я правильно понимаю: ты не знал о моем существовании?
Ева напряглась, сжав чашку в руках.
– Нет, не знал, – спокойно ответил он.
Девушка выругалась и уже не выглядела такой веселой.
– Значит, только на встрече выпускников ты узнал обо мне?
Грифф кивнул. Ева затаила дыхание. Лайне побледнела, глядя на отца.
– Каково было узнать обо мне сейчас, спустя столько лет?
– Конечно, это стало шоком. – Казалось, Грифф подыскивает нужные слова. Ева легко могла представить, как он отбрасывает в сторону фразы, описывающие мучительную пропасть, в которую упал в тот роковой вечер.
– Главное, я счастлив, что знаю о тебе сейчас. Лайне кивнула и на мгновение замолчала. Потом обратилась к Еве, глядя на нее серыми, как у Гриффа, глазами.
– Почему ты не сказала ему?
Черт! Ожидаемый вопрос. Ева не была к нему готова. С чего начать?
Раньше она возлагала большую часть вины на мать и Гриффа. Но сегодня не хотела этого. Пришло время признать, что окончательное решение приняла сама. Но как она могла оправдать выбор карьеры в ущерб собственному ребенку?
– На то были веские причины. – Грифф галантно принял удар вместо Евы.
– Ну тогда мне просто необходимо их услышать, – сказала Лайне. – Я хочу знать, почему вы приняли такое решение и как сейчас его оцениваете. Это очень важно для меня. – Она переводила взгляд с одного родителя на другого. Лицо ее было серьезным и напряженным. – Видите ли, я беременна.
Неизвестно, чья челюсть отвисла первой, Евы или Гриффа. На мгновение Ева в шоке уставилась на Лайне. А когда до нее дошел смысл этих слов, она встала с кресла и открыла объятия дочери. С минуту нелепо стояла, раскинув руки, как птица в полете. Лайне тоже поднялась и, поначалу застенчиво, подошла к ней.
Они обнялись. Мать и дочь рыдали и крепче сжимали объятия. Ева чувствовала, как дрожат плечи Лайне, как ее окутывает тепло дочери, наполняет любовь, снося все на своем пути.
Двадцать лет тоски. И теперь драгоценная дочь столкнулась с той же потенциальной болью и потерей, которая принесла столько горя матери.
Так они и стояли, пока не вспомнили о Гриффе. Бедный, он беспомощно наблюдал за ними.