Элси поймала мой взгляд:
— Постарайся вспомнить. Тебе необходимо отыскать события прошлого, Флоренс. Это важно!
— Да?
— Мы еще смеялись, потому что место, которое ты уступила, было рядом с мальчиком-скаутом, и он всю поездку зудел на ухо той девчонке, как оказывать первую помощь. А она ловила каждое его слово. Вот не вспомню, как ее звали… Смуглая брюнетка, у ее родителей был обувной магазин на центральной улице.
Я почувствовала, как резинка натягивается.
— Они эмигрировали, их семья. — Я выговаривала слова очень медленно на случай, если они окажутся не теми. — В Австралию!
— Да! — Элси мной довольна. Я всегда вижу, когда она довольна, потому что у нее начинают по-особому блестеть глаза. — Но девчонка осталась здесь, не поехала с ними.
— Мужчина обрабатывает землю, женщина налаживает быт. Гарантированное трудоустройство. За все про все десять фунтов. Новая жизнь за десять фунтов.
Я повернулась спиной к окну.
— Ронни Батлер тоже был в том автобусе, — сказала я.
Хэнди Саймон
Хэнди Саймон носил на шее образок св. Христофора[4], хотя в жизни не ездил дальше Саттон Колдфилда. Образок ему подарил отец, когда Саймону исполнилось восемнадцать, и снимал он его только однажды, когда в девяносто пятом ему вырезали аппендицит.
— Он тебя защитит, — обещал отец, — от всякого вреда.
Так оно и вышло. Может, ему и правда все двадцать пять лет покровительствовал святой Христофор, а может, Саймон просто от природы был осторожен. Сейчас он теребил медальон, глядя на водосточный желоб. Предстояло всего лишь забраться по стремянке, но принципиально это ничего не меняло.
Хэнди Саймон не любил высоту. Все плохое с ним случалось, когда ноги не стояли на земле. Даже его мать погибла в самолете — инфаркт на высоте тридцать тысяч футов во время возвращения из Испании. («Ну, хоть домой летела», — заметил отец за ужином из холодной телятины.) Это был первый отпуск родителей за границей. Саймон часто думал — выбери они английский Маргит, а не Малагу, может, мать осталась бы жива. С другой стороны, она слишком любила сладкий шерри и не имела привычки скромничать за столом, так что весьма вероятно, что и нет. Когда у тебя такие пожилые родители, ты рискуешь потерять их прежде, чем вы успеете толком узнать друг друга.
— А я был запланированным? — спросил он однажды у матери.
— Ты был сюрпризом, — ответила она. — Чудом.
— Как Иисус?
— Ну, не совсем, — засмеялась мать.
Хэнди Саймон попинал первую перекладину. Работа в «Вишневом дереве» требовала лазанья по стремянкам намного больше разумного. Однажды он произнес слова «здоровье и безопасность» в разговоре с мисс Биссель в ее кабинете, но она лишь молча изогнула бровь и вернулась к судоку. Саймон считал это главной проблемой современности: люди разучились слушать. Они поглощены звуком собственного голоса и не замечают Саймона, лишаясь, таким образом, бездны полезной информации. Не анекдотов и баек, а статистики и доказательств. Фактов. Важная штука. Факты выдерживают проверку временем. Без них мир превратился бы в гигантский клубок слухов и сплетен, распался бы на части.