- Пейте чай! - крикнула она, радуясь приходу сына - разговор с ним разрядил обстановку, Вадим, кажется, поостыл немного. - Почему ты сказал, что не мне судить, а, Вадик?.. - заглядывая снизу вверх в его лицо ласковыми глазами, спросила Светлана. -
О преступлениях тебе судить, верно, а о литературе, все-таки, наверное, мне. Или ты не веришь, что я журналист?
- А что ты пишешь?.. Нет, я не о том, - он поморщился, когда она перечислила десяток разных своих статей. - Что из этого - твое, не случайное? Ради чего ты в газете, да еще в молодежной?
Светлана улыбнулась растерянно.
- А что у Пескова свое, не случайное?.. Только то, что ему не сидится на месте, ездит, видит необычных людей, природу?..
- И у тебя есть своя тема,- сказал Вадим.- Подросток. Ты его знаешь из школы еще, у тебя это болит. О нем и писать.
- А если бы ты пришел в газету, - спросила она, - о чем писал бы ты? Тоже о подростке? Значит, у нас одна тема?
- Может быть. Но с разных концов нам за нее браться. Твоя - шире. Твоя - человек входит в жизнь.
- А твоя?
- Как не упустить его из жизни. И еще - показать подлеца. Во всей его отвратительности. Чтобы никому на этот путь не хотелось.
- Значит, я сделала это за тебя.
- Ты прямо противоположное сделала! Ты мускулы, хитрость звериную, злой ум выписала! Вылепила! Вот сын твой прочтет, что его привлечет здесь?..
Светлана перестала слушать. Смотрела на Вадима и с тревогой думала о том, что никогда не знаешь, чем можно его оттолкнуть. Только что был родной человек и вдруг - чужие глаза и голос чужой, он почти ненавидит ее в эту минуту! Вот так ушел он от нее десять лет назад, уйдет и теперь, если она допустит это, если не угадает, как вести себя, не поймет, чего ему от нее надо.
- Я перепишу очерк заново,- сказала она. - Я потому и дала его прочесть тебе, чтобы..,
- Пойми,- спокойней и мягче сказал Вадим,- если ты взялась писать о нас, так пойми: в нашей жизни все время идет борьба за и против. И за, за тоже! О чем ты думаешь, Светлана?
- А?.. - очнулась она. - Я думаю… Я боюсь потерять тебя…- прошептала она. Ей хотелось плакать. - Сядь, Вадим, я не могу, когда ты мечешься по комнате. Сядь… У тебя прокурорский тон, будто я нарочно, сознательно написала плохо. А у меня так написалось - понимаешь? Написалось так, это ведь часто бывает…
Вадим посмотрел на нее с жалостью. Сел рядом, обнял за плечи.
- Ты мне без обвинений помоги,- продолжала она, ласкаясь к нему,- просто помоги, это ведь твоя сфера… А я перепишу очерк, я сделаю, как ты хочешь…
- Раз ты об этом пишешь, значит, это уже и твоя сфера, - мягко сказал он. - И захотеть должна ты, а не я… Захотеть понять. Каждый день, каждый час в жизни остро сталкиваются противоположные интересы, взгляды, а отсюда - и поступки. Мы должны понимать эти мысли и интересы, тогда поймем и поступки. А ты рабов, ищеек каких-то описала…