- Не будет ли миледи так любезна сообщить, зачем меня побеспокоили?.. Нет, ждать я не намерен: время - деньги. Старший инспектор в курсе. Я люблю аккуратность.
Повернулся, неторопливо прошагал к двери, бесшумно прикрыл ее за собой.
- Теперь он тебя убьет, Тома… - потрясенно сказал мальчишка.
На следующий день Волков явился снова. Людмила Георгиевна говорила с ним о последних его художествах, а он смотрел на нее, как прилежный ученик, и, вроде бы, молча с ней соглашался.
С того дня Волков стал регулярно приходить в детскую комнату по вечерам. Кивнет и сядет у печки, откинет назад голову, обведет всех насмешливо жестким тяжелым взглядом. Посидит молча и уйдет незаметно. Зачем приходил? Что ему здесь нужно? Этого не понимал никто.
Тома поднялась с диванчика.
- Пойдем, я запру за тобой дверь.
- У меня еще есть время.
- Уходи.
- Я прихожу и ухожу когда мне угодно.
- Ты не дома, придется считаться с другими.
- Считаюсь только с собственными желаниями. - Посмотрел на нее с ядовитой улыбочкой, предупредил вкрадчиво: - И всегда добиваюсь своего. К женщинам это тоже относится.
- Знаю. Девушки рассказывали, как ты вел себя с ними.
- Девушки? - Его тонкие губы брезгливо искривились. - Я знаю только одну девушку, и она передо мной.
- Дурак и пошляк.
- Благодарю, миледи.
- Не выламывайся, противно.
- Сама завела разговор.
- Пыталась понять, что ты за человек.
- Тебе хочется понять?
- Хочется - не хочется, а надо знать, с кем имеешь дело.
- Могу представиться,- Волков встал и каблуками щелкнул лихо. Склонил перед ней аккуратно причесанную на косой пробор русую голову. - Человек, который сам себя создал. - Он поднес к ее лицу большие руки - почти четырехугольная ладонь, короткие, необычно широкие, словно обрубленные на концах пальцы в твердых пожелтевших мозолях.- Этими вот руками…
- Перестань выступать, тошнит.
- А вот этого слова я физически не выношу. Прошу запомнить, миледи. Меня от него, как от теплого спирта, мутит. И нехорошо, некрасиво, когда девушка выражается,
- Ишь, какой нежный… Но ты не юли, прямо на вопрос отвечай. Зачем ты к нам ходишь, что высматриваешь? Или это можно - жить в двух враждебных лагерях? В гражданскую бывало: белым - белый пропуск, красным - красный. Что же, у тебя душа с двумя подкладками?
Волков пристально и недобро смотрел на нее. Первый отвел взгляд. Процедил, почти не разжимая губ:
- Замнем.
- Так я и знала! Ненавижу людей с двойным дном. И уходи, проваливай, оставь меня в покое.
- А не закаешься?
Он качнулся, выбросил вперед руки и, уперевшись ладонями в стену по обе стороны от Томы, почти пригвоздил ее к стене. Она рванулась и тотчас прижалась спиной к стенке: Волков был так близко, что она коснулась его грудью.