- Я кричу?!
- Ларису Перекрестову знаете? Нет? А она говорит, что жила с вами «за боюсь».
- Лариска? А я вопше кого пальцем тронул? Пришла и пришла, ушла и ушла: Мне нет дела.
- Вы давали ей адреса квартир, а она наводила. О каких квартирах шла речь?
- Вы что, спрашиваете у меня показания? А вы спросите, кто мне передачу принесет! Вы что, не понимаете, когда от человека воняет? И вопше я требую психбольницу, я не хочу на тюльке сидеть!
Ивакин отпустил Володина. Положил перед собой чистый лист бумаги, сказал:
- Придется отвечать. Без крика. Я беседовал с капитаном Бойцовым. Три года назад вы вели себя так же.
- А что на суде было?
- Ваша ложь не помогла вам.
- Ну, спрашивайте, спрашивайте. Я на себя все могу взять, как вам хочется.
- Пока вы велели Якименко взять на себя кражу в закусочной.
- Я велел? А ну докажите! Он в тюрьме сидит, а я в КПЗ, как я мог ему велеть!
- Вы еще по улицам тогда гуляли. Борис застирал майку с вашим посланием, да чернила остались.
- Это я ему передачу делал?-взъярился Батог.- Я? Что вы меня на пушку берете!
- Не кричите, Батог. Вторая ваша записка у меня в столе.
- Опять на пушку берете?
Ивакин слегка выдвинул ящик стола, не доставая записки, прочел вслух: «Борик, привет. Боря, смотри не забудь сказать, что Лариска вещи продала, а я ничего не продавал, был рядом. Этим всем спасусь, дадут три-четыре года строгого, а иначе особый-пять лет. Если поймут на суде, что я подсказывал, то точно пять лет особого. Лариска подсказывала, ты это говори уверенно, чтобы верили. Борик, запомни, что паровозом пойдет Лариска».
Ивакин задвинул ящик, посмотрел на Леонида.
- Ладно, пишите,- сказал Батог.
Он отвечал на вопросы уже без крика и подписал все листы не читая.
- Я вопше малограмотный.
Ивакин начал читать протокол вслух.
- Ничего не хочу слушать! - закричал Батог, прижимая к ушам ладони.- Вы заставили, я подписал.
- Как же это я вас заставил?
- Сейчас про что говорить!-Он опустил руки.- Сейчас я подтверждаю, что все правильно. Только на следстве и на суде по-другому будет. И вопше я от всего отказываюсь, никаких подельников не знаю,- он быстро перегнулся, протянул руку через стол, но
Ивакин успел забрать протокол, спрятал в ящик.- Дадите еще подписывать, все листы разорву, это я вам серьезно говорю. На мне дело строите! Не имеете права! В грязной рубахе взяли, или я не человек? Клеют всякое!..
С Леонидом Батог по кличке Глицерин Ивакин встретился впервые, но историю его - и его, и отца его - знал.
Батог-старший дезертировал с фронта, служил полицаем у немцев. Особой жестокостью отличался. Когда село освободили, он уже успел скрыться. Жену с дочерьми бросил, вестей о себе не подавал. Жил по чужим документам, Батог не его фамилия, присвоенная. Женился вторично. Когда и вторая жена пришла из роддома с дочерью, избил до полусмерти, девочке повредил ножку, на всю жизнь калекой осталась. Пообещал жене: «Еще родишь девку, убью».