Мысли, короткие и узкие, как ручейки, свободно текли в голове Вадима, каждая в своем русл б, терялись где-то на поворотах и снова выныривали, чтобы тут же опять потеряться. Вадим и не пытался их восстановить, их и не требовалось восстанавливать: «хвосты», оставшиеся от вчерашнего дня, вспоминай не вспоминай, подхлестнут его, едва он переступит порог отделения, а сын от его мыслей доступней и ближе не станет…
Мысли прорывались сквозь песенку, которую он всю дорогу насвистывал или напевал: «Небо-небо-не-бо-небо-небо-о-о, море-море-море-море-море-е-е…»
И опять: «Небо-небо-небо-небо-небо-о-о» -других слов он не знал. Хорошо было идти так, напевая, ни о чем напряженно не думая - пришли мысли и утекли свободно, и снова только «небо-небо-небо-небо-небо» и «море-море-море-море-море…»
Вадим пересек улицу и вошел в одноэтажное светлое здание - районный отдел милиции.
- Какой еще сюрприз вы приготовили мне? - спросил он дежурного нерабочим, легким голосом.
Дежурный протянул ему несколько писем, взял со стола папку, прошел вслед за Вадимом в кабинет. .Стоял, листая бумаги, говорил монотонно.
- …по первому случаю выяснили… - он подробно перечислил приметы парней, прочел список награбленного.
Вадим слушал доклад, и на смену утренней улыбчивой раскованности, на смену туманно поблескивавшим, изменчивым и необязательным мыслям-ручейкам пришла дневная, по-деловому определенная и необходимая, жесткая и четкая ясность.
- В семь утра позвонили с улицы Пирогова: двое парней бьют окна, ругаются, - продолжал дежурный. - Мы выехали, одного задержали.
Дежурный замолчал.
- Все?.. Хорошо, Тимофей Петрович.
Несколько мгновений Вадим сидел за столом неподвижно, привычно продев большой палец левой ру-ки в кольцо от ключей, зажав ключи в кулаке. Сейф слева, теперь до вечера Вадим не расстанется с ключами. Привычный жест помогает сосредоточиться.
Перед глазами встает нынешняя ночь, и он прослеживает ее всю шаг за шагом…
В одиннадцать вечера на проспекте Мира, недалеко от ресторана, четверо парней избили солдата.
В одиннадцать двадцать в привокзальном сквере четверо с кастетами изувечили двух немолодых мужчин, сняли одежду, часы, забрали деньги, документы и скрылись.
В одиннадцать пятьдесят «Москвич-408» сбил человека - марку автомашины указал свидетель наезда Сергей Ботнарь. После него наезд обнаружил дежурный милицейский мотопатруль.
Вадим вспомнил, как они все - он, следователь, оба эксперта и понятые-топтались в эту ночь часа два на небольшом, но пронзительном морозце подле трупа, и зябко передернул плечами. Понятым, заводским ребятам из народной дружины, видно, было особенно скверно: случайные, бесполезные, как им казалось, люди, они могли только слушать, как он со следователем расспрашивают Ботнаря - единственного свидетеля наезда, рослого парня в нейлоновой куртке; смотреть, как следователь коряво набрасывает в блокнот черновик протокола, чертит план-схему; как ползает по снегу, закрепляя опрыскивателем следы, фотографирует, делает гипсовые слепки эксперт-криминалист и молодая женщина, эксперт-медик, осматривает труп. Даже шофер принимал какое-то участие в происходившем: включил боковую фару, чтобы виднее было, вызвал по рации грузовую машину. Только одни понятые стояли без дела, ежась от холода и вставшей рядом смерти.