Я усвоил тот урок. Никогда не оставлять шрамы на девушках.
Чарующие всхлипы Марии возвращают меня в реальность. Её тело, словно тряпичная кукла, повисло на наручниках, и я покрепче сжимаю ремень в кулаке.
— Встань прямо! — кричу я. Я умышленно оставлял наручники свободными, чтобы девушкам приходилось держаться самим. Смысл не в боли, а в том, чтобы выдержать её, борясь с инстинктом поддаться ей. Ноги девушки трясутся, когда она старается встать.
— Боль — в твоём сознании, Мария! Прими её. Сопротивляйся ей. — УДАР. — Подчини её себе.
Я наблюдаю за тем, как её ладони оборачиваются вокруг цепей наручников, и она собирается с духом. Я улыбаюсь её упорству и снова замахиваюсь. В этот раз она не дергается. Она принимает удар.
Я бросаю ремень на пол и подхожу ближе, не спуская глаз с красных полос, покрывающих её спину. Эти воспалённые рубцы прекрасны. Её тело сотрясается от рыданий, и она опускает голову на крест. Я обнимаю её рукой за талию.
— Превосходно, Мария. — Моя рука скользит вверх к её груди, и я щипаю её за сосок, одновременно кусая в плечо. Она дрожит, но не смеет пошевелиться. Я подношу ладонь к её шее, медленно оборачивая пальцы вокруг её горла, и легонько нажимаю. У неё перехватывает дыхание, пульс под моими пальцами ускоряется. Моя свободная рука скользит вниз, вдоль её живота, направляясь к промежности.
— Расставь ноги, — рычу я. Она послушно делает то, что сказано, и я тут же вгоняю два пальца в её влажное лоно. С её губ срывается сдавленный стон, и она сжимается вокруг меня. — Посмотри, какая ты мокрая, Мария. В глубине души ты хотела, чтобы тебя избили, чтобы заставили принять это. — Она стонет, и я вытаскиваю пальцы, чтобы вновь толкнуться ими в неё. — Ты хочешь, чтобы тебя поимели.
Я трахаю её пальцами, всё крепче сжимая горло. И сразу же чувствую её панику, когда моя хватка становится настолько сильной, что перекрывает ей доступ воздуха.
— Прими. Это, — требовательно произношу я.
Её тело дрожит, киска сжимается вокруг моих пальцев, и она пытается схватить ртом воздух.
— Не сопротивляйся, — я усиливаю нажим, и она расслабляется, поддаваясь моей хватке. — Хорошо.
Мой большой палец потирает её клитор, и она напрягается. Она запрокидывает голову назад, когда я сжимаю её горло с такой силой, что могу придушить. Но её спина выгибается, и её задница вжимается в мой член. Задыхаясь и постанывая, она сильно кончает.
Когда тело Марии становится обмякшим, я освобождаю её и отступаю назад. Вытащив из кармана платок, я вытираю пальцы, изучая её позу. Склонив голову набок и опираясь на вытянутую руку, она висит на цепях. Так красиво, когда они сдаются. Я оставляю её в комнате одну, задыхающуюся и избитую, висящую на кресте. Кто-нибудь из моих парней выведет её отсюда.