Её лицо бледнеет, и она выдавливает:
— Ты все еще думаешь, что я похожа на ангела?
Я вновь трогаю рукой волосы и уже готов вырвать несколько прядей. Я даже не знаю, что с ней делать. — Эви, что…
В этот момент раздается звонок в дверь, и я с радостью сбегаю, чтобы окончательно не выйти из себя.
Эви вызывает привыкание, она может держать меня в своей власти, но она точно съехала с катушек. И, может быть, поэтому я так сильно ее хочу. В моем мире я живу на грани. Быть с Эви — это означает жить на коротком поводке, подчинять ее, владеть ею и постоянно ждать, когда она укусит, если я толкну ее слишком далеко. Я жду того дня, когда она попытается меня убить, и когда этот день наступит, я буду бить ее, пока она не истечет кровью, я буду трахать ее, пока она не станет молить о пощаде.
Я открываю дверь, и молодой парень за порогом испуганно отпрыгивает назад, широко раскрыв глаза. Он сует мне в лицо букет и сразу же убегает. К цветам прикреплена маленькая открытка для Эви. Я закрываю дверь и тороплюсь в комнату.
— Кто, черт возьми, присылает тебе цветы? — я бросаю их на стол, оскорбленный тем, что некто неизвестный купил для нее эти гребаные цветы. — И почему их доставили ко мне домой? — я открываю конверт и читаю две короткие строки.
«Эви,
Эзра не сможет защищать тебя вечно. Жду с нетерпением нашей встречи.
Зи».
Я его грохну. И меня не заботит, о чем он думает. Сначала я оторву ему все конечности. А потом засуну пистолет ему в задницу и изнасилую им, прежде чем нажать на курок.
Я хватаю вазу с цветами и бросаю ее в стену. Дэйв вскакивает со своего места и прыгает на диван рядом с Эви, закрывая ее своим телом.
Эви тянет к себе Дэйва и затаскивает его на колени. — Кто…
— С этого момента ты не исчезнешь из моего поля зрения, пока я не разрешу тебе. Больше никаких этих твоих таинственных прогулок, Эви, — тычу в нее пальцем. — И я клянусь перед твоим гребаным Богом, что, если ты не послушаешься, я привяжу тебя к кресту в клубе и позволю тебе в полной мере насладиться своей религией. Я бросаю карточку на диван рядом с ней. Она поднимает ее, и ее маленькие руки дрожат, когда она читает записку.
— Я не хочу оставаться с тобой. Мне это не нравится, — шепчет она.
Я наклоняюсь к ней, крепко сжимаю ее лицо и провожу пальцем по уголку губ, размазывая губную помаду.
— Чья ты, Эви? — спрашиваю я.
— Твоя…
— И кто защищает тебя, Эви?
Глаза ее закрыты, в них появляются слезы: — Ты.
Я прижимаю руку к ее волосам, запрокидываю голову назад и притягиваю лицо к своему. Я целую ее в губы, поглаживая горло свободной рукой.