Я продолжаю сидеть с невозмутимым видом, сцепив пальцы на столе перед собой.
— А я уже говорил тебе, что если на одной из моих девочек снова появится синяк, то ты не отделаешься сломанной челюстью.
Я понимаю, что сейчас кривлю душой, но Эс-Джей не стоит пяти тысяч за ночь, и её не обучали терпеть подобное. К тому же никто не захочет трахаться с девушкой, у которой разбито лицо. Меня заботит лишь прибыль. Для какого-нибудь заурядного Джо, который покупает мою обычную шлюху, правила просты — не порть товар, или придётся иметь дело со мной. Невыполнение моих правил — это прямое неуважение меня, а я терпеть не могу, когда ко мне относятся без уважения.
— Да ладно тебе, Эз, — нервно смеётся он.
Я беру с тарелки еще один тонкий ломтик чипсов и отправляю его в рот.
— Я создаю впечатление мягкого человека, Винни?
— Нет, — осторожно отвечает он. Мудро.
— Думаешь, я из тех парней, что угрожают только шутки ради?
Он отрицательно качает головой, но не отвечает.
— Я — справедливый парень, Винни. Я даю людям шанс исправить свои ошибки. — Я смотрю на Джонти и пожимаю плечами. — Не знаю, может, я слишком добрый?
Джонти смеётся и качает головой.
— Ага. Добрый. Именно так я бы тебя и описал.
Ухмыляясь, я протягиваю руку через стол, хватаю Винни за волосы и ударяю его лицом об стол. Характерный хруст сломанного носа и брызнувшая на стол кровь заставляют меня улыбаться еще шире. Винни кричит, хватается за край стола и пытается освободиться от моей хватки.
— Ну, как, Винни, я все еще достаточно добрый? — я вдавливаю его лицо в столешницу, пачкая всё кровью. Он скулит, как маленькая девочка, и старается вырваться из моей хватки.
— Пожалуйста, — умоляет он, и его слова едва можно разобрать.
Я встаю и нависаю над столом, чтобы прошептать ему на ухо:
— Ты проявил неуважение ко мне, Винни. А я тебя предупреждал.
Джонти выгибает бровь, когда я перевожу на него взгляд. Он берёт нож для масла и толкает в мою сторону. Нож скользит по поверхности стола и врезается в мою руку. Я выпрямляюсь, обхватываю холодную сталь и ещё крепче сжимаю волосы Винни. Он поскуливает, а я рывком поднимаю его голову со стола.
— Пожалуйста, — бормочет он.
По его лицу и горлу струится кровь. Он скулит, как чёртова псина, его пальцы отчаянно цепляются за моё запястье, в надежде вырваться из хватки. Я улыбаюсь, потому что ему остались последние секунды жизни. Когда наблюдаешь, как жизнь покидает глаза умирающего, то видишь в них панику, страх. Именно в этот момент человек открывает свою истинную природу и умирает либо как хныкающее ссыкливое дерьмо, либо с достоинством.