Когда же он очутился на земле, сторож не произнёс ни слова. Только замахал на мальчика руками: уходи с глаз долой, от греха подальше! Верхолаз отбежал в сторону и оглянулся. Ажурное «чёртово колесо» показалось ему частью гигантского велосипеда, потерпевшего аварию: одно колесо безжизненно застыло, другое укатилось куда-то.
В тот же день он залез по пожарной лестнице на крышу и лежал на солнышке, наблюдая за полётом голубей и медленным движением облаков. Он не понимал людей, которых приводила в ужас высота. На верхотуре он чувствовал себя в родной стихии — у него не кружилась голова и не слабели коленки. Видимо, создавая его, природа добавила что-то полагающееся не людям, а птицам.
Шёл первый месяц учебного года. После вольного летнего разлива ребята с трудом входили в строгое русло школьной жизни — парты казались им тесными, а уроки длинными: нянечка забыла позвонить. И Верхолаз как бы смирился с жизнью первого этажа. Когда с утра до вечера барабанит дождь и окно расчерчено кривыми бороздками, не тянет ввысь. Её даже трудно представить себе, когда вокруг низкие дымные тучи.
В воскресенье Верхолаз вместе со своим классом попал в Цирк. Он шёл туда без всякого подъёма: все идут — и я иду. И поначалу смотрел на арену скучными глазами. Напрасно старался цирковой оркестр — весёлые марши и галопы не достигали цели. Верхолаз был хмурым и смотрел на представление с таким равнодушием, словно каждый день видел, как подбрасывают тарелки и засовывают головы в пасть льва.
Только когда действие перенеслось под купол цирка, Верхолаз как бы очнулся от оцепенения. Глаза его загорелись. Он услышал музыку, увидел цветные огни и, наконец, зажил цирковой жизнью. Выступали воздушные эквилибристы. Они кувыркались в воздухе и выделывали трюки на качающихся трапециях. Казалось, они летают как птицы и просто снизу не видно их сильных крыльев. Если бы Верхолаз попал туда и расставил руки в стороны, он бы тоже полетел над цирком. Знакомый зуд пробудился в груди Верхолаза. Его потянуло ввысь. И пока шло представление, две силы боролись в нём: одна удерживала его на месте, другая, как пружина, толкала на манеж.
Кончилось представление. Все устремились к выходу. Стали галдеть, толкать друг друга, наступать на пятки. Верхолаз сидел на месте и смотрел в одну точку: две силы продолжали бороться.
К нему подошла учительница Нина Михайловна и, потормошив за плечо, сказала:
— Что ты сидишь?
— Иду! — ответил Верхолаз и продолжал смотреть, как заворожённый, в одну точку.
Нина Михайловна не заметила, что взгляд Верхолаза был прикован к узкой верёвочной лестнице, которая начиналась в центре манежа и пропадала где-то наверху, в тёмной сфере купола. Сейчас или никогда!