Он рассказал мне о первом разе, когда он убил кого-то.
Он рассказал мне, что делал с ним Паззл. Он рассказал мне, чего он хотел от Паззла, как он некоторыми ночами убеждал себя, что он действительно был со мной. Он рассказал мне о снах, которые внушал ему Паззл.
Он рассказал мне, что может по пальцам пересчитать, сколько раз до встречи со мной ему делали минет те, кого он знал по именам. Он рассказал мне, как время от времени он нанимал проституток и просил их сделать это. Он говорил, что деформирован...
Боль пронзила меня, пока он говорил.
Боль также выплёскивалась из него, но он не переставал говорить.
Мой разум оставался на удивление ясным, пока я слушала.
Я сохраняла ясность, даже когда наши светы сплелись в ином месте. Эта острота оставалась сосредоточенной исключительно на Блэке, пока я трудилась над ним, используя свой рот, губы и свет, стараясь заставить его открыться, прочесть его, почувствовать все, что чувствовал он. Я ощущала в этом чистую эгоистичность. Я ощущала полное отсутствие компромисса, хоть и говорила себе, что делаю это для него.
В какой-то момент Блэк потерял контроль.
Я почувствовала, как он отпускает себя прямо перед тем, как он заёрзал подо мной.
Затем он стал толкаться в мой рот, и боль в моем свете и теле усилилась до такой степени, что я ногтями и пальцами впилась в Блэка, помогая ему и удерживая, уговаривая и причиняя боль, сдерживая его, пока он орал на меня, сжимая мои волосы в кулаке. В какой-то момент он вновь утратил контроль.
Затем я услышала, как он матерится на меня, обзывает меня, обвиняет в том, что я пудрю ему мозг, ненавижу его, хочу его бросить. Я знала, что не все это было связано с сексом или даже с тем, что случилось с нами ранее той ночью, и уж тем более не с тем, что я не давала ему кончить. Я чувствовала, как усиливается его злоба, раздражение перетекает в томление, затем в мягкую уязвимость, которая била по мне насыщенными горячими волнами.
Я чувствовала в этом его семью и то, о чем он рассказывал мне ранее этим вечером.
Я также чувствовала там Брика, лаборатории и то, что случилось с ним в той тюрьме.
Яростное бессилие заполнило его свет, когда он подумал о Мозере... когда он вновь подумал о том, что это я могла вот так войти на вечеринку, обескровленная.
Когда я наконец позволила ему кончить, его мышцы совершенно смягчились.
Блэк непроизвольно забился подо мной и застонал.
Каждый издаваемый им звук ударял по мне словно с физической силой. Я могла лишь держаться за него, дышать на его кожу, пока он забылся в оргазме. Он все ещё стискивал мои волосы обеими руками.