Август слишком умудрен жизненным опытом, чтобы не понимать, как важно не оставлять ни на один день без присмотра такую беспокойную провинцию, как Иудея. При этом Конопий получает право «жизни и смерти над гражданами» (И.В. 17:8.1). И строжайшие указания всеми способами избегать конфликтов. Эта политика Августа в отношении провинций обеспечила Риму «золотой век», и на склоне лет он да и весь Рим стоят перед ее торжеством.
Приближается наиболее любимый народом праздник опресноков. Мальчику Иисусу, родившемуся в конце 7 г. до н. э., только недавно исполнилось 12 лет, и отец его, до которого дошел слух о смерти Архелая, решился. Потому что ранее, «услышав же, что Архелай царствует в Иудее вместо Ирода, отца своего, убоялся туда идти; но, получив во сне откровение, пошел в пределы Галилейские и, пришед, поселился в городе, называемом Назарет» (Мф. 2:22–23). Чтобы быть до конца точным, следует признать, что в эту версию лучше вписывается рождение Христа в конце 6 г. до н. э.
Безусловно, у Иосифа были какие-то основания опасаться Архелая. Это могла быть информация от путников о поисках некоего младенца, либо о преследовании наследников дома Давидова, либо некая иная, может быть, Высшая информация. Ни Иосиф, ни Мария не решились бы рисковать сыном.
«Каждый год родители Его ходили в Иерусалим на праздник Пасхи. И когда он был двенадцати лет, пришли они также по обычаю в Иерусалим на праздник» (Лк. 2:4-43).
Неизвестно, каким источником пользовался Лука при описании этого несомненно достоверного факта — первого посещения мальчиком Иисусом Иерусалима.
Назарет был провинцией. И яркие впечатления от этого первого посещения надолго запали Иисусу в душу. Он делился о них с учениками, которые вспомнили потом об этом. Он оставался в городе, ликующем после смерти тирана, несколько недель (весь период Пасхи и время, когда родители искали его после завершения торжеств). Везде говорили об избавлении от Архелая, о том, как он пришел к власти, какие постыдные деяния совершал. Впечатления от этого посещения отпечатались в сознании мальчика, творчески преломлялись им, нашли свое отражение в притчах.
«Некоторый человек высокого рода отправился в дальнюю страну, чтобы получить себе царство и возвратиться» (Лк. 19:12). «Но граждане ненавидели его и отправили вслед за ним посольство, сказавши: не хотим, чтоб он царствовал над нами» (Лк. 19:14). Канва, стержень — безусловно эпизод восшествия на трон Архелая, остальное — плод его творчества, сказка волшебная.
И еще, может быть, стих, характеризующий приезд Архелая: «Врагов же моих, тех, которые не хотели, чтобы я царствовал над ними, приведите сюда и избейте предо мною» (Лк. 19:27). Не вполне согласуется этот пассаж с остальными стихами. Без него вполне можно было обойтись, но если Лука очень достоверно передает чью-то запись либо сказание, то следует только удивляться ее достоверности, потому что эта фраза могла быть где-то в подсознании Иисуса и войти в его сказание как бы помимо его воли. Вот и другой пласт, о котором также можно было сказать «по мотивам отставки Архелая»: «Один человек (Август) был богат и имел управителя, на которого донесено было ему, что расточает имение его; и, призвав, сказал ему: что это я слышу о тебе? Дай отчет в управлении твоем, ибо ты не можешь более управлять» (Лк. 16:2–3).