Не зря же он столько дней и ночей мучился на этом проклятом чердаке... Мучился, но школы не бросил, не изменил товарищам!
План для него стал ясным. Маслов начал действовать. Выколотил пыль из своего пиджака, стер тряпкой грязь с ботинок и решительно направился к выходу, ведущему с чердака на волю.
А в это время у двери комнаты, где заседала комиссия, собралась целая толпа учеников. В спальни, в классы, в которых ребята готовили домашние задания, просочилась весть: от них хотят забрать Леонида Максимовича.
— Не отдадим нашего директора!
С этими словами, не обращая внимания на уговоры учителей, они побежали по коридорам к комнате, где заседала таинственная комиссия.
Миколка с Конопельским стояли уже у самой двери, а Баранчук даже за алюминиевую ручку держался.
— Да чего вы боитесь?
— Открывайте!
Это задние подбадривали передних.
— А чего спешить?
— Успеем...
Миколка все же решился. Постучал в дверь. Постучал так тихо, что сам едва слышал. Но там, за дверью, услышали.
Дверь вдруг широко распахнулась, и на пороге встал уже знакомый Конопельскому мужчина, тот самый, что все бегал по комнате.
— В чем дело? Вас кто вызывал, дети?
Наступило гнетущее молчание. К двери подошли старичок и женщина с неразлучным блокнотом в руках.
— А-а-а, у вас какое-нибудь дело к комиссии? — догадался старичок.
— Мы... насчет Леонида Максимовича... — первым осмелился Миколка.
И сразу все зашумели, закричали:
— Не забирайте у нас Леонида Максимовича!
— Леонид Максимович хороший!
— Нам никого другого не надо!
— Не отдадим нашего директора!
Неугомонный человек махал руками, что-то старался сказать, но его голос тонул в ребячьем шуме.
Наконец кто-то пронзительно крикнул:
— Тише!
И толпа постепенно стихла. Теперь можно было расслышать голоса членов комиссии.
— Дети! Спокойно, дети! Мы вас сюда не звали! Никто от вас Леонида Максимовича не забирает. И разойдитесь сейчас же, это с нехорошей стороны характеризует вашу школу.
Учителя и воспитатели, успевшие подойти, начали наводить порядок.
— Маслов! — испуганно выкрикнул кто-то.
И все стихло, замерло.
Молча смотрели ученики на исхудавшего, почти неузнаваемого, в грязи и пыли парня, который несмело, как-то механически, словно заведенный, приближался к толпе собравшихся.
— Маслов? Тот самый Маслов? — засуетился беспокойный член комиссии.
Андрону дали дорогу. Ни на кого не глядя, шел он прямо к комиссии. И, не дойдя нескольких шагов, остановился как вкопанный. Встретился глазами с ничего не выражающим взглядом Конопельского. Но это только для других его взгляд был пустым, ничего не выражающим, Маслов же безошибочно читал в глазах Конопельского укор и ненависть.