— Как его зовут, дядя Миша? — спрашивал я соседа.
— Дымо-ок, — протяжно, любовно говорил дядя Миша. — Особый он, Саня. Особый этот котик. Ни за поллитру, ни за какие деньги его не отдам.
У дяди Миши, если верить ему, все было особое. Например, мотоцикл «Восход», который дядя Миша взял совершенно разбитым в хлам у друзей из милиции, а потом денно и нощно перебирал «от и до», сваривал что-то своим сварочным агрегатом, утащенным со стройки, а мы вместе с Ленькой и Пашкой смотрели на снопы искр, мечтая стать такими же «рукастыми мужиками», как дядя Миша… «Особый будет мотоцикл, вот увидите!» — подмигивал нам дядя Миша.
Делал-делал, и вот — пожалте, ездит теперь на мотоцикле, да с коляской, все ему завидуют. Положит, бывало, два огромных мешка пустых бутылок в коляску, и едет себе в пункт приема стеклопосуды, что неподалеку, в соседнем квартале. А мы — я и кто-то еще из малышни, бежим вослед, визжим от радости за дядю Мишу. Он подъедет, газанет с треском на пугливых бабок, стоящих в многочасовой очереди с двумя-тремя бутылками, взвалит мешки себе на плечи — на каждом по мешку… Естественно, идет без очереди, говорит на ходу: «Я по гривеннику сдаю» — его и ведет через дворик обрадованная приемщица. Так-то, по расценкам, бутылка стоила двенадцать копеек.
А потом выходит из дощатого ларька и вертит у всех перед носом красной десяткой с Лениным.
— Ух ты, сколько сразу денег получил! — аж темнеют лицом от зависти бабульки.
— Вина надо больше пить! — кричит назидательно дядя Миша.
На радостях сажает в опустевшую люльку нас, прибежавших за ним мальчишек, довозит вокруг квартала до дому, а уж потом едет за вином (это себе) и мороженым для Пашки и Леньки, а тете Марине покупает квадратный тортик с большими кремовыми цветами. Правда, один раз тетя Марина врезала этим тортиком по красному от вина лицу дяди Миши, мы с бабушкой слышали его укоризненно-истошные крики: «Ты что, совсем сдурела? Он рупь сорок четыре стоит, лучше бы я еще бутылку красного взял!»
И вот теперь — особенный котенок у дяди Миши.
— Почему он особенный, а, дядь Миш? — спросил я безо всякого интереса.
— Да уж особенный, Саня.
— А он сильнее крысы будет, когда вырастет?
— Знамо дело, сильнее! Он этих крыс у-ух как давить будет! У-ух как!
И все трепал котенка по загривку.
— А вы знаете, дядь Миш, что скоро у всех крысы будут? Из-за поросенка.
— Зна-аю, — блаженно жмурился дядя Миша. — У всех будут, а у меня не будут. Вот он, Дымок, не пустит.
Позади соседа, за дверью, слышались быстрые, легкие шаги, дверь распахивалась, появлялась распаренная от жаркой плиты, задиристая и бойкая тетя Марина.