. Они очень хотели стать такими же смельчаками и героями и бить малышню, как Волк. Уж они-то никому не дадут себя провести, уж с ними-то никто не сладит!
Пашка Князев сказал мне потом, что взрослые всё понарошку придумали, будто у Волка ничего не получается — потому, что он курит и хулиганит. А на самом деле Волк все может, он во всяком деле — первый, он играет и поет заграничные песни, у него все есть, даже красивая девушка-волчиха и мотоцикл, и он никого не слушается, живет, как хочет. А примерный пионер Заяц — это для герой для девчонок, а не для пацанов.
Тогда в Егорьевске хулиганы делились на две разные породы: просто хулиганы и хулиганы-стиляги. Стиляги носили брюки клеш, длинные волосы, крест на цепи, рубахи с высоким воротом. Они пели песни под гитару, курили и выпивали, говорили на своем каком-то языке (я запомнил, как один стиляга на Советской улице все повторял своему товарищу: «Законноско!», а товарищ отвечал: «Зэка, зэка!» Сейчас я понимаю, что наше детское «зэкински» было просто неумелым копированием этого выражения взрослых парней: законноско).
Так вот, если ты стиляга, то к твоим «художествам» относились, в общем-то, с пониманием: ну что с него, мол, взять, он же стиляга… Стилягам егорьевские обыватели прощали многое, в том числе — непристойное поведение, потому что знали, что все представители власти против стиляг, а они в одиночку — против всех властей. Против стиляг — комсомольские активисты, милиция, директора школ и ПТУ, начальники на производстве. Их выгоняют из училищ и техникумов, прорабатывают на рабочих собраниях. В общем, они — враги любому начальству. И потому народ в глубине души сочувствовал стилягам. Ну да, хулиганят, безобразят… По молодости всё это. Ведь их же не воспитывают, их отовсюду гонят, они властям не нужны, мешают только. Жалко их.
А вот если ты не стиляга, а обычный парень, и при этом — пьешь, куришь и хулиганишь, то на такого общественное мнение обрушивалось всей своей мощью. «Просто хулиганам» никто не сочувствовал, они считались отребьем, а бабушка называла их шелупонью.
Волк из «Ну, погоди!» был стилягой, а, значит, он против начальства и милиции. И симпатии зрителей были на его стороне.
4
Часто шли комедии, казавшиеся мне совсем не смешными, а очень даже серьезными, где все неурядицы героев — взаправду. Бабушка время от времени громко смеялась или вслух высказывала свои недоуменные соображения по ходу развития сюжета, а я воспринимал разве что отдельные эпизоды, но никак не действие в целом. Огромные лица надо мной целовались и шептали слова любви, и я привык к мысли, что любовь — это нечто большое, как эти лица, но… нарисованное на экране, оглушительно что-то орущее, и не более того.