Перед каждым приемом пищи звучала молитва, которую произносил Саиб. Марку это не было новинку, и он не чувствовал себя не в своей тарелке, так как и раньше приходилось быть на застольях верующих людей, которые дружно молились перед едой. В такой момент парень просто делал все то же самое, что и окружающее его люди, и этого было вполне достаточно, чтобы соблюсти законы и верования того места, где он находился, и никого при этом не обидеть.
Иногда дети начинали баловаться за столом, но одного отцовского взгляда на Латифа и Захира хватало, чтобы они сразу успокаивались и продолжали есть. Миру же усмиряла мать, потому как отцу с его любовью к ней, сложно было быть строгим. Девочка часто вертелась и что-то говорила своим смешным детским голоском, постреливая большими черными глазами на Марка из-за своей тарелки. Парень в ответ ей лишь улыбался.
Позавтракав, все быстро собрались, кто в школу, кто на работу и вышли из дома. Мехримах обычно оставалась на хозяйстве, а братья вели в школу младшую сестру, которая только пошла учиться первый год, и сами направлялись туда же.
Саиб с Марком вышли на улицу. Воздух в Каире был сухой, и хотя жара уже стояла приличная, все же дышать здесь было значительно легче по сравнению с влажным Гонконгом, что радовало парня. Запахи тут были иными. Иногда с ветром приносило запах мусора и гниения.
— В той стороне, — махнул рукой Саиб, — Маншият — Насир, город мусорщиков. Там живут заббалины. Они заниматься сбором и переработкой мусора. У них целый семейный бизнес в этом деле на протяжении многих поколений. Люди платить им, чтобы они забрать мусор и утилизировать его. Они — копты. Мы, мусульмане, особо не иметь с ними дел, кроме отдавать им мусор и платить за это.
Марк слышал про нацию коптов и читал о них ранее. Это были потомки тех самых древних египтян и фараонов, потомки некогда великой и могучей цивилизации. Но даже когда их страну завоевали арабы, они остались жить своей достаточно обширной общиной, которая в большей степени располагается в Египте. Копты — христианский народ, и парню казалось странным, как ислам уживается в одном месте с христианством, с которым у него была самая большая вражда на протяжении всего существования этой религии. Они даже имеют свою Коптскую православную церковь, являющуюся автокефальной, то есть под своим собственным управлением.
Весь Каир был какого-то песочного цвета: дороги, дома, одежда людей и их лица, даже небо порой казалось с голубовато-песочным оттенком. По улочкам летало достаточно много мусора, который гонял ветер, сбивая его в углах в небольшие кучки. Большинство домов были небольшой высоты, и если залезть на крышу одного из них, то можно увидеть целый лес одинаковых многоквартирных малоэтажных зданий с балконами, увешанными кучей различного белья и стенами и крышами с утыканными на них телевизионными тарелками. Среди всей это плотной застройки кое-где выглядывали купола мечетей, грозно высившиеся над общей панорамой города, в дрожащем раскаленном солнцем воздухе, и высокие, похожие вдалеке на карандаши, поставленные на «попа», минареты. Некогда на них поднимались муэдзины и раскатистым красивым арабским напевом призывали народ на намаз, теперь же это делалось трансляцией через громкоговорители.