— Меня пока это устраивает, я справляюсь.
— Это пока что, а чем дальше, тем больше таких мыслей у тебя будет, и во что тогда превратятся твои лишние десять лет жизни? В Ад на Земле! — Марк вперил взгляд в друга. — Вот сейчас у тебя опять разыгралась твоя ипохондрия, ты снова сдавал анализы, и что? Через сколько ты узнаешь результат? И как ты будешь чувствовать себя все это время, и что думать, мучая себя мыслями?
— Через четыре дня. Но эти четыре дня — не Ад, конечно. Так. Ожидание эшафота, — отозвался Матвей.
— А теперь растяни это ожидание на десять лет, а то и больше.
— Но это все же лучше небытия.
Марк резко встрепенулся, скептически цокая языком.
— Небытие будет в любом случае. Ты все никак это не примешь. Но перед ним ты еще пострадаешь так, что возможно захочешь прекратить эти страдания раньше времени. Это опять же если все-таки выберешь судьбу Премудрого Пескаря. Если же начнешь двигаться, все может стать иначе.
— Быть Премудрым Пескарем — не значит четыре комнаты. Это крайность, — произнес Матвей.
— В твоем случае оно может именно так и быть.
— Нерискованная работа, планируемые отпуски, регулярная диспансеризация, не ездить на машинах между городами, не ходить по ночам, — перечислял Матвей.
— И сколько таких жизненных ограничений ты придумаешь себе еще?
— Не знаю, сколько потребуется.
Марк лишь фыркнул на это, затем сказал:
— Это уже не жизнь точно, а перманентное мучение. Хотя, кто его знает. Возможно, ты успокоишься, сведешь все-таки стрессы к минимуму, и все пойдет в спокойном русле, которое ты сможешь относительно стабильно держать, и какие-то симптомы лишь периодически будут о себе напоминать. Но у меня так не получится, к сожалению.
Матвей откинулся в кресле и молча смотрел в потолок. Марк медленно прошел по комнате и устало присел на край кровати.
— Знаешь, — сказал он, — я всегда считал, что человек должен двигаться, познавать мир, стараться увидеть его, путешествовать. Что в этом и есть счастье человеческое. Но сейчас я думаю: а кто я такой, чтобы решать за других? Ведь есть люди, которым действительно не нужно никуда выходить, даже если они абсолютно здоровы. Им не нужны дальние неизведанные края, путешествия и другие люди, и они вполне могут быть счастливы даже в своих четырех стенах без какого-либо самообмана. Видимо, ты просто из их числа. А я сейчас как будто попал в когорту тех, кто с высокомерием усмехается над такими людьми, считая, что их жизнь убога, и лишь мы знаем истину о настоящем счастье. Глупость какая.
— Меня действительно устраивает моя жизнь, и я действительно не хотел бы куда-то особо выезжать, — сказал Матвей. — Нет, может я и непротив посетить пару интересных мне мест, но не так, чтобы я прямо сильно горю этим желанием. Я хотел бы просто любящую, понимающую меня девушку, а впоследствии жену, разделяющую мои вкусы на музыку, литературу, кино и искусство. Уютные домашние вечера с ней и друзьями за какой-нибудь интересной настольной игрой под хороший алкоголь. Семейные праздники, да и вообще, банальный семейный покой. Я бы так спокойно и прожил свою жизнь, ведь многого я от нее и не требую. И если моя жизнь пройдет именно так, я буду очень счастлив и без всяких путешествий по миру. Это уж оставь себе.