— Я знаю, сынок.
Женщина вытащила из сумки небольшой сверток и развернула его.
— Давай, поешь, — настойчиво сказала она. — Ты в поезде наверняка ничего не ел, да и до отъезда, скорее всего, тоже.
Марк кивнул и затем принялся уплетать все, что мать принесла из дома. Юноша давно не ел того, что она готовила. Сейчас эта пища была для него отголоском детства, памятью тех спокойных счастливых дней, когда он бегал по улицам с друзьями с палкой в руке, играя в разбойников, лазая через кусты, падая и обдирая коленки, и когда мама звала его с братом домой уже в самые сумерки. Уют и покой тех дней на миг окутал Марка.
Они просидели так еще некоторое время, и когда юноше уже было пора уходить, мать сунула ему в карман немного денег, затем поцеловала его в лоб, и произнесла:
— Я всегда жду тебя, и всегда буду ждать. Я люблю тебя с тех пор, как ты оказался у меня в руках синевато-красного оттенка, совсем крошечный, и такой беззащитный. Я помню, в каких муках приносила тебя в этот мир, но ни на миг не пожалела об этом. Помню, как ты, с большими черными глазами, еще не умеющий разговаривать, бегал по комнате и громко смеялся, когда я тебя пыталась ловить. В то время ты смеялся много и по любому поводу. Я всегда любила тебя, и буду любить, ты всегда будешь моей гордостью, моим сыном.
Женщина стояла, и слезы катились по ее лицу, а губы ее дрожали. Марк опустил глаза и еле сдерживался, чтобы просто не разрыдаться, ибо на сердце его было тяжело. Затем резко обнял мать и с силой прижал к себе, и она, уткнувшись лицом в его плечо, обвила его своими руками.
Уже у входа в метро юноша поднял руку, и женщина помахала ему тоже, удаляясь все дальше. Марк спускался в подземку не спеша, полный мыслей и смятения, неся тяжелый груз на душе. Как в тумане юноша проходил один длинный эскалатор за другим, опускаясь все ниже и свергаясь в самое чрево подземного мира. Ему нужна была станция метро, находившаяся недалеко от этой, и уже там он сядет на автобус до аэропорта. Марк стал на перроне, и через две минуты подъехал поезд метрополитена. Створки дверей раскрылись, и юношу волной внесла в вагон многочисленная толпа. Был уже час пик, и люди возвращались домой с работы. Несколько сидячих мест были свободны, и парень, быстро скинув тяжелый рюкзак со спины, присел на одно из них.
Марк не очень любил метро, оно вызывало у юноши тревогу, как и большинство транспорта, но именно подземка давала наибольший эффект к некоторой агорафобии, которая развилась на фоне всех его проблем со здоровьем. Все заключалось в том, что Марк, как и большинство людей с его «болезнью», не мог контролировать момент выхода из транспорта, чтобы это происходило в любой момент, когда он того пожелает. Ему приходилось ждать следующей остановки, чтобы хоть немного успокоится, давая себе мысль, что за это время у него будет возможность выпрыгнуть на платформу, если вдруг что-то пойдет не так. Езда в вагонах метро же с непривычки давала и еще одну гадкую для него вещь: во время разгона поезда, у него начинало закладывать уши, и его организм «пугался» такой ситуации, дыхание сбивалось, и Марк начинал хватать воздух ртом, хотя ничто не препятствовало его дыханию.